– Вот это вид! Вот это пейзаж! – прокричал пастор Бэн, стоя на вершине холма и любуясь величественной панорамой местности. – Как я раньше этого не замечал? Не удивительно, что этот Джек любил здесь прогуливаться. Здесь он и умрет!..
По обе стороны священнослужителя стояли Марта и Даниил. Они тоже не могли отвести глаз от потрясающего вида местности.– Сколько раз здесь проезжала, никогда даже не подумала бы, что в этом месте есть на что смотреть, – сказала Марта.
Весьма крутой склон холма, скалистый в некоторых местах, заканчивался большим полем, принадлежащим фермеру Джону Галушко. Среди поля стояли старые постройки фермы. А за полем серебристой блестящей гладью сверкала вода озера, которое по форме было похоже на длинный парниковый огурец. С правой стороны поля виднелся паром, который хоть и был действующим, но им редко пользовались местные жители. С другой стороны озера, на холмах, были жилые постройки городка. Когда-то дорога к парому была весьма оживленной, так как жителям города не хотелось совершать большую петлю вокруг озера, длинной лентой растянувшегося миль на двадцать пять. А так как большинство из них жило именно в этой части города на холмах, они предпочитали пересекать озеро на пароме прямо посередине, сэкономив время и, возможно, бензин. С годами, после появления новой дороги, ведущей к автотрассе, паромом пользовалось все меньше и меньше людей. Новая дорога проходила по вершине холма, на котором стояли отец, мать и сын и решали вопрос места гибели Джека.
– Так, пора за работу! – сказал пастор Бэн. – Самое подходящее место для смерти. Шел, засмотрелся… и упал. Здесь не только можно шею свернуть, здесь можно умереть раз двадцать.
Он подошел к автомобилю, открыл багажник. Потом все трое дружно вытянули труп Джека, поднесли его к краю обрыва и резко бросили вниз. Тело, ударившись несколько раз о выступающие всюду камни, беспорядочно кувыркаясь, свободно полетело вниз по склону.
– А теперь быстро уносим отсюда ноги! – скомандовал пастор. Вскоре уже его автомобиль с пассажирами мчался в сторону города.
А в это время по дороге к парому, которая проходила внизу холма, по краю большого черного поля ехал небольшой грузовичок. Судья Кроп и его молодая рыжеволосая жена возвращались домой после ночной гулянки в большом городе.
Судья, мужчина пенсионного возраста, не любил афишировать свои поездки с молодой женой, так как это были необычные поездки. Овдовев лет в шестьдесят, он не планировал жениться, но как только в его конторке появилась молодая секретарша, выпускница местной школы, полнотелая Марго, мужчина не мог устоять перед ее напористостью. Марго была упряма в достижении своих целей, а ее крупные размеры позволяли обезоружить любого противника без применения физической силы. Она очень быстро прибрала в руки все дела судьи и, проверив источники его дохода, куда входили акции нескольких золотых рудников Африки, Марго умело затащила судью в постель. Что делал в постели Марго судья, трудно сказать, так как он давно уже был равнодушен к женщинам и всему, что с ними связано, тем не менее, после такого инцидента он пообещал жениться на Марго.
Судебных процессов в маленьком городке почти не было, а единичные случаи мелкой работы по составлению завещаний или других юридических бумаг не занимали слишком много времени у судьи. Марго неплохо вела все его дела, но большую часть времени она тратила на просмотры журналов мод и каталоги всевозможных компаний, продающих косметику, женское белье, одежду.
В целом, брак судьи был весьма приемлемым для обоих, однако существовала серьезная проблема – Кроп не мог удовлетворить физиологические потребности молодой горячей жены. Чтобы не доводить дело до скандала, он согласился устраивать своей крупной половине небольшие туры развлечений. Один раз в две недели эта странная парочка направлялась в большой город, где половина дня уходила на покупку всякой мелочи, и в первую очередь, кружевного сексуального белья. Вторая половина посвящалась визитам по стриптиз-барам для женщин, где Марго спускала пары вовсю. Иногда пара снимала гостиничный номер, куда Марго вызывала мужчин и предавалась там развлечениям, пока ее тихий и верный муж сидел в кресле где-то в углу номера и читал газеты и журналы.
Хотя у судьи было два автомобиля, он предпочитал свой старый грузовик – пикап, с небольшим кузовом, куда можно было забросить все покупки Марго, в том числе, мебель и некоторые антикварные вещи, к которым не была равнодушна его жена. Судья Кроп скрывал эти свои поездки, так как боялся, что некоторые нюансы его супружеской жизни вылезут наружу, поэтому старался ездить старой дорогой, тем более, что его дом находился у озера, по другую сторону парома, что было весьма удобно.
Марго потянулась и сонно зевнула.
– Пупсик, мы должны ездить в город чаще. Я хочу секса каждый день! – заявила Марго.
– Дорогая, но разве тебя не удовлетворяют штучки, которые мы купили в секс-шопе в прошлом месяце?
– Я не хочу трахаться с вибратором! Мне нужен нормальный мужик, и не один, – возмутилась женщина.
Судья Кроп понимал эту дикую сторону своей горячей жены, поэтому знал, что рано или поздно обсуждение этого вопроса вылезет наружу.
– Дорогая, может, мы поговорим на эту тему, когда вернемся домой. Сейчас я за рулем, я не спал всю ночь и не могу отвлекаться на подобные разговоры, – сказал он рассудительно.
– Вот так всегда! Как только речь заходит о моих нуждах, ты находишь аргументы, чтобы увильнуть от этой темы! – Марго накалялась, а ее круглые выпуклые глаза помокрели от выступивших слез. – Пупсик, ты противный! Ты меня совершенно не любишь!
– Не говори глупостей, дорогая, – ответил судья. – Ты же знаешь, что я готов для тебя сделать почти все.
– Правда? Пупсик, а почему бы нам не открыть стриптиз-клуб? Братья Макарони имели бы такой успех в нашем заведении. Ты только представь! – Марго закатила глаза кверху в процессе представления реальной картины сказанного.
Судья от услышанного предложения нажал на тормоза, вдруг перепутав педаль тормозов с педалью газа. Автомобиль передернуло пару раз, что вывело Марго из состояния фантазии и вернуло в реальность.
– Нельзя ли поаккуратней? Или ты решил меня убить? – спросила она Кропа.
– Дорогая, о чем это ты? Просто своими вопросами ты отвлекаешь меня, и я не могу сосредоточиться на езде!
– Ты ненавидишь меня! Я так и знала! – прокричала Марго и из ее глаз ручьем хлынули слезы. Она рыдала, то ли по-настоящему, то ли умело притворяясь. Но ее рыдания заглушали звук работающего мотора и грохот колес. Она бросилась на плечи мужу, загородив собою руль и закрыв все пространство лобового стекла.
И в этот момент раздался грохот – а автомобиль аж подпрыгнул. Судья резко нажал на тормоза и тут же выключил мотор.
– Что это было? – спросила перепуганная Марго.
– Скорее всего, мы врезались в камень.
– Ты что, ездить не умеешь? Или ты решил убить меня?
– Дорогая, ты заслонила мне дорогу, когда я пытался вести машину.
Оба посмотрели на капот и увидели небольшую вмятину. Судья и Марго вышли из грузовика. Они внимательно осмотрели капот, бампер, передние колеса. Дорога была чистой, и никаких больших камней рядом не было.
– Не понимаю, откуда на капоте могла появиться такая вмятина? Еще пять минут тому назад я не видел никакой вмятины! – рассуждал вслух Кроп.
Марго дернула судью за рукав, потом еще раз, и показала рукой в сторону поля. В небольшой яме, всего в нескольких шагах от дороги, лежало чье-то тело. Оба нерешительно подошли к нему ближе.
– Святые коровы! Это же Джек! – воскликнул судья.
– Точно, Джек! – подтвердила Марго.
– Негодяй! Какого черта его носило в этих краях?
– Пупсик, ты убил Джека? Ты задавил Джека?
– Если бы ты не заслонила мне дорогу своим телом, то всего этого не произошло бы! – возмутился судья.
– Пупсик, неужели теперь тебя посадят в тюрьму? – спросила Марго мужа, готовая разрыдаться по-новому.
– Не говори глупости!
– Пупсик, но ведь ты же задавил этого противного мужика… Не переживай, тебя оправдают. Этого негодяя ненавидели все в нашем городке. Ты станешь героем по избавлению жителей от этого дьявола!
Судья, обливаясь потом, представил картину судебного процесса, хмурые лица судей, его коллег, маленькую тюремную комнатку с металлической решеткой на окне и кусочек серого неба в оконном проеме. Жуть!
– Что ты говоришь? Замолчи. Мы уедем отсюда, как будто ничего не произошло. Когда Джека найдут, то подумают, что он упал с обрыва.
– Пупсик, а как же вмятина на капоте. И следы краски, которые потом найдут на одежде убитого?
Марго была права, и судья понимал, что необходимо предпринять кардинальные меры, чтобы выйти из воды чистым. Но что предпринять? Он тупо смотрел на труп Джека и старался собраться мыслями.
– Пупсик, нам необходимо избавиться от этого мертвеца, – сказала Марго. – Если труп не найдут, то мы спасены.
– Ты хочешь сказать, что мы должны похоронить Джека, закопав его в месте, где никому в голову не придет мысль его искать?
– Не обязательно. Мы можем выбросить тело в озеро. Сегодня ночью обещали морозы, а завтра утром снегопад. До весны труп не найдут, а когда найдут, так вряд ли его будет легко опознать. Мы заменим к тому времени капот или вообще избавимся от автомобиля. Что ты думаешь, пупсик?
Глаза судьи вдруг засияли от радости.
– Ах, ты моя цыпочка! Умница. Так и сделаем.
Он подошел к бездыханному телу Джека, попробовал его приподнять, но сам свалился с ног. Несколько минут Марго наблюдала за тщетными попытками ее мужа сдвинуть труп с места, потом подошла и спокойно сказала:
– Отойди. Я сама.
Она подхватила покойника, забросила на свое полное плечо и отнесла труп к машине. Потом ловко забросила его в небольшой кузов, прикрыла бумажными коробками и кульками, заполненными ее новыми покупками – одеждой, обувью, бельем. Судья следил за действиями жены в полном восхищении.
– Дорогая, тебе можно сниматься в легендарных фильмах в роли Геркулеса.
– Поехали! – скомандовала Марго. – На пароме, как только мы окажемся на середине озера, ты отвлечешь паромщика Макса разговорами, а я выброшу труп в воду.
Она подняла с обочины камень довольно внушительных размеров и положила в кузов.
– Это я ему запихну под свитер, чтобы вдруг не вздумал преждевременно всплыть на поверхность.
Судья Кроп был поражен хладнокровной рассудительностью своей супруги. Очевидно, насмотревшись популярных телесериалов об убийствах, моргах и судебно-медицинской экспертизе, она обрела солидные знания, которым бы позавидовал не один преступник или опытный полицейский.
Автомобиль судьи направлялся в сторону озера. Дорога у парома была весьма старой и разбитой. Ее не ремонтировали лет двадцать, с тех пор как открыли новую дорогу по другой стороне города. Паромщик Макс, дряхлый сухой старичок, увидев подъезжающую машину судьи, поспешил им навстречу. Он знал, что судья с женой будут возвращаться домой, поэтому ждал их появления с минуты на минуту.
Грузовик подскакивал вверх и вниз, словно мячик, когда его колеса попадали в глубокие ямы перед въездом на паром. Неожиданно автомобиль так подбросило, что задняя панель кузова открылась, и тело Джека вывалилось на дорогу. Рука трупа при полете из кузова зацепила один из кульков, и красное кружевное белье взлетело в воздух, словно большая тропическая бабочка.
Упав на обочину деревянного помоста-причала, труп резко зацепился за короткий черный столб, за который обычно закрепляли веревки от всех лодок, чтобы те не унесло течением. Красные кружевные трусы довольно внушительных размеров плавно опустились на голову Джека…
А судья Кроп вместе с женой в это время уже отчаливали на пароме, беспечно переговариваясь с паромщиком Максом и обсуждая последние местные новости. Кроп и Макс стояли у деревянных поручней спереди и бесстрастно следили за приближающимся противоположным берегом озера. Вдалеке белела небольшая лодка с маленькой кабинкой наверху.
– А кто же это среди зимы катается на лодке? – спросил судья Макса.
Тот, затягиваясь черной трубкой и выпуская клубы дыми изо рта, ответил:
– Это мэр отдыхает.
– Мэр? Мистер Попкин?
– Он самый. Наверное, решил вырваться перед рождественской суетой на свободу.
– И что же он, рыбу ловит?
– Нет. Скорее всего, дрыхнет в кабинке и попивает коньяк. Наслаждается своей свободой, одним словом.
Судья и не догадывался, что у мэра города было такое пристрастие к катанию на лодке.
В это время Марго прошлась вокруг автомобиля, изучая обстановку. Видя, что ее муж разговаривает с паромщиком, она тихо подошла к задней части грузовика, посмотрела в кузов и опешила. Трупа на дне небольшого кузова не оказалось. Она перерыла разноцветные бумажные коробки и пакеты, но Джека и след простыл. Марго заглянула под грузовик, еще раз обошла его.
Женщина подошла к судье и тихо процедила ему на ухо:
– Этот негодяй исчез.
– Кто исчез? – спросил в недоумении судья, уже даже почти забыв о Джеке за разговорами с Максом.
Макс тоже услышал вопрос Марго.
– Кто исчез? – повторил вопрос и он.
– Э… Мой пакет-сумка с красным бельем.
– Дорогая, так может ты забыла его в гостинице?
– Он был в кузове автомобиля полчаса назад, – сердито ответила Марго, а потом, дернув за руку мужа, прошептала ему в ухо, – Покойник исчез! Труп Джека исчез…
Лицо судьи побледнело и моментально покрылось мелкими каплями пота.
– Потеряли что-то? Так, может, хотите вернуться? – спросил Макс.
– Нет, нет, нет! – закричали Кроп и Марго одновременно.
– Я, наверное, забыла сумку в гостинице. Ничего страшного. Приеду домой и позвоню им. Ничего страшного…
– Что будем делать? – спросил судья, отведя Марго в сторону.
– Не знаю. Может, Джек вывалился в воду сам, а мы и не заметили. Но мы ведь не можем вовлекать в это дело Макса. Если мы вернемся назад и обнаружим труп, то он догадается, что мы причастны к смерти Джека. Если нас будут спрашивать – мы ничего не знаем, ничего не видели и не слышали.
– Да, да, конечно, ничего не знаем, – согласился судья.
Макс наблюдал за воркующей парочкой, стоящей на другом конце парома, и не мог понять, что удерживает этих двоих вместе? Тем не менее, он был весьма удивлен, что отношения у супругов были весьма крепкими, и в какой-то степени завидовал судье белой завистью, что на старости лет у него самого рядом нет такой покладистой женщины.
Прошло каких-то полчаса, и наши герои подплыли к небольшому причалу. Щедро расплатившись и попрощавшись с паромщиком, судья Кроп с женой поехали в сторону своего дома.
***
Макс, пыхтя и покашливая от едкого табачного дыма, подплывал к берегу, довольствуясь тем, что ему удалось заработать небольшую сумму денег в виде рождественского подарка. Теперь он может купить бутылку виски и распить ее вместе со своим другом, фермером Джоном Галушко.
Макс закрепил паром тросами, проверил замки и вдруг заметил лежащего в обнимку со столбом мужчину. Он подошел к телу и присмотрелся. Потом рукой приподнял красные кружевные трусы, закрывающие лицо человека.
– Джек! Что это за шутки? Ты чего так надрался? Делать тебе больше нечего? – заговорил он с телом. Но в ответ не прозвучало ни звука.
– Вот свинья! С самого утра надрался. И что мне с тобой делать? Мне уходить пора, а ты тут разлегся. Вставай, черт!
Макс наклонился над Джеком и начал трясти его, а потом попытался приподнять туловище. Он не заметил, что ноги Джека свисали с деревянного помоста. Тело покойника в этот момент соскользнуло вниз и с шумом шлепнулось в холодные воды озера.
– Черт! – закричал Макс. – А ну, вылезай, а то еще утонешь!
Но тело исчезло под водой. Макс стоял на коленях у края причала и смотрел в воду.
– Пьяница несчастный. Нашел место для плаванья. А ну, быстро вылезай!
Прошла минута или две, пока на поверхности темной воды не показалась спина Джека. Макс побежал к своему небольшому катеру, нашел там длинную палку с черным металлическим крюком и вернулся к месту происшествия. После нескольких попыток он зацепил свитер Джека на крюк и медленно притянул тело к берегу. Вытащив Джека на деревянный помост и осмотрев его, Макс понял, что перед ним лежит труп.
– Черт бы тебя побрал! Таки утопился, свинья. И что я теперь буду с тобой делать?
Он походил вокруг тела Джека, потом посмотрел в сторону фермы, и на лице Макса появилась обнадеживающая улыбка. Джон был его закадычным другом. Они решат вместе, что делать с трупом утопленника. Прикрыв Джека куском брезента, Макс направился к Джону.
Ферма была совсем рядом. Но во дворе, кроме нескольких гусей, никого не было. Паромщик подошел к входной двери и, без всякого стука открыв ее, зашел в дом. Жены фермера дома не оказалось, очевидно повезла свежие продукты в местный ресторан. Она снабжала несколько кафе и ресторанов в округе свежими мясом, яйцами и молочными продуктами, и даже овощами, выращенными в небольшой теплице. Женщина была моложе мужа лет на пятнадцать, поэтому своей энергией и работоспособностью держала ферму в неплохом рабочем состоянии, погоняя периодически Джона и вынуждая его тоже работать. Когда жена уезжала из дома, фермер опускался в подвал, где в небольшом тайнике хранил свои запасы алкоголя, в основном, виски. После нескольких чарок огненной воды, фермер расслаблялся и засыпал как младенец в гостинной.
Звуки громкого храпа разносились по всему дому фермера. Сам Джон лежал на старом, выцветшем от времени, сером диване у окна. Макс прошел в комнату, подошел к фермеру и потрогал его за плечо. Громы храпа усилились еще больше, почти резонируя с дрожащими стенами. Паромщик снова попытался разбудить Джона, взяв его за руку и громко крича ему почти в ухо.
– Джони, старина, просыпайся! Дело есть!
Однако желательного эффекта не наступило. Джон, пробормотав какое-то нецензурное выражение, повернулся спиной к Максу и снова захрапел на весь дом.
Макс, постояв несколько минут в нерешительности, вышел из дома и направился в сторону сарая. Там он нашел небольшую деревянную тачку на трех колесах и, взявшись за ручки, повез ее в сторону парома. Он решил упрятать тело Джека где-то на ферме, возможно, закопать в поле. Проснется Джон, и он с ним решит этот вопрос, а пока что необходимо убрать труп с причала от случайных свидетелей.
***
Мистер Попкин, рассевшись на небольшом диване-кресле в маленькой кабинке своей лодки, рассматривал журналы «Плейбоя» и попивал крепкий коньяк, периодически затягиваясь толстыми сигарами. В эти минуты он ощущал себя в раю, радуясь, что ему удалось вырваться из города на свободу, чтобы провести несколько предрождественских часов подальше от праздничных забот и суеты.
Мэром Серж Попкин стал не так давно, в основном, благодаря деятельности его жены. Он владел небольшим магазином мебели и антиквариата. Бизнес в маленьком городке шел своим чередом, но без особенного прогресса. Неожиданно миссис Попкин получила в наследство несколько миллионов долларов от умершего богатого дядюшки, у которого своих детей не было, и племянница была единственным близким родственником, которому он мог подарить все свои сбережения. Наследство было настоящим шоком для Попкиных, так как дядюшка этот жил весьма скромно, почти как бомж, отказывая себе во многом. Кто бы мог подумать, что у него на счету в банке хранилось и приумножалось несколько миллионов долларов.
Миссисс Попкин тут же забросила работу в магазине и открыла свою художественную студию, так как любила рисовать, но никогда для этого не находила времени. Вскоре ее студия стала своего рода клубом пожилых людей: детей в городке почти не было, поэтому чаще всего на уроки рисования приходили местные пенсионеры. Хозяйка угощала всех кофе, чаем и сладкими пирожными, что нравилось всем без исключения. Но больше всего ее «ученикам» нравились занятия рисования «натуры», когда обнаженные модели местных жительниц разного возраста спокойно и беззаботно позировали перед группой пожилых «художников». Чтобы не дискриминировать чувства и права женской половины своих учеников, миссис Попкин нередко приглашала в студию молодых братьев Макарони, которые устраивали настоящий стриптиз перед дамами, так что некоторые из них теряли от удовольствия сознание.
Обретя популярность среди населения города, миссис Попкин добилась поддержки большинства его жителей, и вскоре ее муж, Серж Попкин был назначен на пост мэра. Сама мэрия города находилась в центре города в небольшом двухэтажном доме. Помимо мэра, в ней работало еще несколько человек, зачастую бессмысленно просиживая часы в маленьких кабинетах и решая «первоочередные» задачи города. Мэр не любил сидеть в своем кабинете, поэтому нередко пропадал на всякого рода мероприятиях, сопровождающихся угощениями вкусной пищей – завтраки, обеды, ужины. Не удивительно, что вскоре у него появился большой круглый живот, плавно переходящий в грудь, и мэр стал похож на надувной шарик на двух тонких ногах.
Семья мэра была весьма большой и, помимо мужа и жены, включала в себя пятеро дочерей, старую глухую тещу и чернокожую няньку-служанку, которая жила в доме Попкина почти всю свою взрослую жизнь. Все дочери Попкина, за исключением младшей-подростка, были замужем и некоторые имели своих детей, поэтому нередко в доме мэра было шумно из-за беготни внуков и внучек, которых «сплавляли» дочери своим родителям, когда им хотелось отдохнуть от семейных забот. Серж Попкин, старея, уже не выдерживал детских криков и шума, поэтому старался под любым предлогом увильнуть от обязанностей дедушки и спрятаться за городом на своей небольшой лодке, которую он называл «мини-яхтой» и где он мог предаться расслаблению и фантазиям на разные темы, чаще всего сексуальные.
Мэр Попкин не был равнодушен к женщинам, но уже немало лет его пассией была жена судьи – полнотелая рыжая Марго. Он завидовал Кропу и в душе даже ненавидел его, но поддерживал с судьей вполне здоровые дружеские отношения, чтобы не упустить возможность быть приглашенным на обед или ужин, по случаю и без него, в дом судьи. Марго его возбуждала даже на расстоянии: стоило мэру закрыть глаза и увидеть эту женщину в своем воображении.
Мэр сидел в мягком кожаном кресле в небольшой кабине своей белой «мини-яхты», укутавшись в тонкий шерстяной плед, рассматривал фотографии сочных обнаженных фотомоделей и периодически засыпал, заблудившись в мире эротических фантазий. Прошло несколько часов его уединения посреди озера, когда он почувствовал голод. Спеша на природу, он забыл захватить с собой кулек с бутербродами.
Потягиваясь, Попкин вышел на палубу своей маленькой лодки. Стальная гладь спокойного озера слепила глаза мужчины. Пройдясь по палубе, он решил, что пришла пора причалить к берегам и направиться домой для сытного обеда. Он завел мотор лодки, убрал якорь, но вдруг его взгляд зацепился за что-то ярко красное, плавающее на поверхности воды недалеко от старого причала со стороны поля фермера Галушко. Хотя автомобиль мэра находился на причале со стороны города, тем не менее, красный цвет всегда срабатывал на Попкина возбуждающе, и он не мог устоять перед любопытством. На фоне серого холодного зимнего пейзажа это огненное пятно завораживало и притягивало, как магнит.
Попкин развернул лодку и направился к красной точке без промедления. Подплыв ближе к берегу, он вышел на палубу и присмотрелся: на воде царственно-величаво плавали большие красные кружевные дамские трусы. Кровь закипела в жилах мужчины, сердце застучало с удвоенной силой, дыхание участилось – мэр возбудился до предела, представляя Марго в этих красных кружевных аксессуарах. Он решил достать вещицу из воды и оставить себе на память как рождественский подарок, посланный ему судьбой.
Попкин наклонился через невысокие поручни, стараясь подцепить рукой плавающий предмет. У него не было под рукой рыбацкой удочки, так как он никогда рыбалкой не увлекался. Первая попытка поймать белье не удалась. Тогда мэр наклонился еще больше. Его грузный живот оказался за бортом лодки и потянул своего хозяина в холодные воды озера. Попкин плюхнулся в воду, как плоская массивная лепешка, создавая вокруг море брызг.
Мэр не умел плавать, поэтому, оказавшись в воде, он начал панически хлопать руками по воде и жадно глотать воздух, боясь захлестнуться водой. Он не ощущал в эти минуты холода, судорожно борясь за свою жизнь. После минуты такого страстного усердия, его ноги нащупали дно, и мэр, став на них, обнаружил, что уровень воды был ему всего лишь по пояс.
Попкин схватил плавающее рядом кружевное белье и вдруг осознал, что он мокрый. Ледяная вода пробралась к коже мужчины, и его невольно начало трясти. С трудом, после нескольких неуклюжих попыток, мэр все-таки забрался в свою лодку и спрятался в кабинке. Он снял с себя мокрую одежду, укутался в теплый шерстяной плед и вышел на палубу, чтобы развесить на поручнях свою одежду, а также свой трофей, ради получения которого мэру пришлось принять холодную ванну.
Рассевшись в кресле, Попкин размышлял, как ему незаметно пробраться к стоянке автомобилей, чтобы запрыгнуть в свою машину, а потом проехаться через центр города в сторону своего дома. Наверное, лучше всего подождать вечера. Однако холод давал о себе знать, а коньяк, как назло, закончился. Одежда к вечеру все равно не высохнет, а сидеть голодным и холодным в небольшой лодке посреди озера мэру никак не хотелось. Он увидел вдали, посреди поля, дом фермера и решил, что было бы неплохо пойти к Джону, посушить у него одежду и заодно пообедать, а потом вернуться домой. Джон – свой парень, все поймет. Бутылка виски, которую он потом подарит фермеру, предотвратит любые сплетни о приключениях мэра.
Мэр подплыл к старому причалу и привязал лодку к одному из трухлявых, едва стоящих столбов. Он стал на такой же старый деревянный помост, когда вдруг услышал странное шипение-пыхтение со стороны берега. Большой черный бык стоял в нескольких шагах от него, выпуская пары воздуха из широких ноздрей, как настоящий паровоз. Его взгляд был сосредоточен на красном белье, висевшем на поручнях лодки. Глаза наполнялись кровью, изо рта начала капать слюна.
Попкин стоял минуту в нерешительности, но когда большое рогатое животное начало приближаться к нему, мэр вскочил в лодку и спрятался в кабинку. Бык долго себя ждать не заставил: издав грозный мычащий звук, он набрал реактивную скорость и разъяренно вскочил на палубу, фактически, застряв на ней, так как размеры животного не позволяли ему свободно развернуться.
Со всей силой бык ударил головой о поручни, и красные кружевные трусы, слегка взлетев в воздух, зацепились за один рог быка и замаячили прямо у него перед глазами. Этого было достаточно, чтобы грозное животное начало конвульсивные прыжки, круша своими копытами и рогами все вокруг. Мэр едва успел выскочить из кабины, а потом из лодки, и на всех скоростях, ему присущих, побежал в сторону фермы. Плед так и остался в кабине, но Попкин не замечал своей наготы. Он думал только об одном: как спастись от взбесившегося быка и побыстрее добраться до дома Джона. Последний раз мэр бегал еще в школе, тем не менее, он усердно работал ногами и руками и был похож на настоящего спринтера, правда, с большим животом, трясущимся как мешок желатина при таком быстром беге.
Бык, ломая на своем пути все, что ему попадалось под ноги, наконец-то, выпрыгнул с лодки. Красная ткань белья, зацепившеяся за рог, была похожа на развевающийся флаг, что вводило быка не только в ярость, но и в определенное замешательство. Он мотал головой, прыгал неистово по кругу, не понимая, почему эта тряпка маячит у него перед глазами? Увидев мелькающие впереди белые ягодицы мэра, бык переключил свое внимание на них и, перехватив дыхание, погнался вслед за мужчиной.
Мэр, периодически оглядываясь, изо всех сил спешил к фермерскому дому. Он настолько был сосредоточен на своем спасении, что не заметил впереди паромщика, с трудом толкающего деревянную тачку, в которой находилось тело покойного Джека. Макс, выдавливая из себя все силы, пыхтя от старости и слабости, медленно продвигался в сторону фермы, чтобы там упрятать труп и обсудить план дальнейших действий с Джоном. Он не слышал шума за спиной, поэтому не видел приближающего мэра.
Внезапно произошло столкновение двух тел: мэр на полной скорости врезался в паромщика и, ударившись о него, свалился с ног на дорогу. Макс, получив удар в спину, упал на тачку и, проделав кувырок через голову, оказался тоже лежащим на земле. Переднее колесо тачки не выдержало такой нагрузки и, подкосившись, сломалось. Труп Джека вывалился на дорогу, как мешок картофеля.
Мэр, очнувшись, обнаружил себя лежащим на дороге. Он старался вспомнить, что с ним произошло до этого момента. Приподняв туловище, он увидел сидящего и держащегося руками за голову паромщика. Их взгляды сошлись, и в глазах возникло недоумение и замешательство. Паромщик никогда не видел мэра в таком виде, а мэр тоже не привык быть на людях раздетым. Оба молчали и тупо смотрели друг на друга.
Тяжелое дыхание и фырканье быка нарушило их сосредоточение друг на друге, и оба повернули головы в сторону: громадное животное стояло всего в нескольких шагах от них, ударяя ногой о землю и наблюдая за мужчинами, вызывая их на кровавый поединок. Мэр и паромщик моментально вскочили на ноги и погнали изо всей силы к дому Джона.
Бык подошел к тачке, ударил ее рогами, потом обнюхал лежащий рядом труп Джека, помочился на него и направился в сторону фермы.
Фермер в этот момент вышел на крыльцо дома и, потягиваясь после крепкого сна, оглядывал свои владения. Он так и застыл в полном недоумении с распростертыми руками и открытым ртом, когда увидел впереди бегущих – голого мэра и старого тощего паромщика, а позади них своего черного быка по кличке Наполеон с красной тряпкой, развевающейся как флаг на одном из рогов животного.
Мозг Джона в эти минуты был отключен, и он смотрел на происходящее без эмоций и чувств. Мэр и паромщик на полной скорости влетели в дом, даже не поздоровавшись с фермером, и чуть было не захлопнули дверь, оставив хозяина на крыльце. Но увидев сердитого быка, фермер понял, что куда безопаснее быстро укрыться в доме, чем пробовать утихомирить разъяренного Наполеона. Он проскочил в дверной проем как раз в то время, когда Макс и Попкин вместе закрывали ее на засов.
***
Несколько минут мэр и паромщик стояли в коридоре, прислонившись к стене и, тяжело дыша после бега, приходили в себя. Джон смотрел на двух мужчин поочередно, стараясь понять, как и почему они оказались в его доме?
– Что за идиот нацепил на Наполеона эту красную тряпку? – спросил он грозно своих неожиданных гостей.
– Я почем знаю? – едва переведя дыхание, сказал Макс.
– Твой сумасшедший бык чуть не убил меня! – прокричал мэр. – Усыпить следует это бешеное животное.
Джон был против таких жестоких мер по отношению к своему старому быку, хотя не раз сам становился жертвой его крутого нрава. Единственным человеком на ферме, кому повиновалось это громадное животное, была жена фермера. Но сейчас ее не было дома. Оставалось подождать, пока бык устанет и завалится от изнеможения спать.
Черная туша быка мелькала перед окнами дома: Наполеон все еще старался избавиться от красной вещицы на своей голове и мотался по двору как угорелый. Трое мужчин бегали от окна к окну по всему дому, наблюдая за действиями быка. Наконец животное устало и упало на землю, тяжело дыша и выпуская пену слюны изо рта.
– Ой, подохнет еще, – разволновался Джон.
– Его давно пора послать на мясорубку, – возмущался мэр. – Мало того, что он мне угробил новую лодку, эта бестия чуть не убила меня.
Только сейчас Джон и Макс заметили, что мэр все еще был нагишом.
– Кх… кх… Сер… Господин мэр! А почему ты… вы… в таком… странном виде? – спросил Джон Попкина.
– О, боже! – вскрикнул мэр и, схватив какое-то выцветшее кухонное полотенце, висевшее у плиты, прикрыл нижнюю часть живота. – Я упал в воду… Случайно. И повесил одежду сушиться, когда этот ненормальный бык чуть не убил меня.
– Надеюсь, на тебе не было красных трусов? – спросил Джон с ехидством в голосе. Еще не хватало, чтобы в эту минуту явилась его жена.
Паромщик, развалившись в большом мягком кресле, беззвучно смотрел в какую-то точку в пространстве. Мэр нервно ходил по дому из комнаты в комнату, стараясь придти в себя.
Фермер исчез на несколько минут, а потом появился с большой бутылкой и стаканом в руках. Он налил виски в стакан и залпом его опустошил. Потом он подал стакан с алкоголем мэру. Тот нервно схватил стакан и со стуком зубов о стекло все же выпил виски, не оставив даже капли. Паромщик тоже принял порцию огненной воды без всякого возражения.
Джон принес мэру свои рубашку и штаны, которые по размерам оказались слишком маленькими. Он снова поднялся наверх и через несколько минут предложил Попкину надеть серые женские спортивные шаровары и голубой свитер с вышитыми на нем разноцветными розочками – все, что он наспех захватил из гардероба своей жены. Мэр долго не возмущался, так как находиться в обнаженном виде в чужом доме он не мог, поэтому молча одел штаны и свитер, потом завернул длинные рукава и штанины, подстраивая одежду по своим коротким размерам.
Придя в себя, Макс вспомнил о Джеке и неожиданно прокричал:
– Джек! Что теперь будет с Джеком?
– Каким Джеком? – спросили удивленно Джон и Попкин.
Паромщик понял, что чуть было не раскрыл тайну утопленника Джека. Но отступать было уже поздно.
– Джек… ворчун. Ну, тот Джек, которого все терпеть не могут…
– И что с ним?
– Я… я не знаю. Я… я… его видел… на берегу, – невнятно говорил Макс.
– И что он там делал? – не переставал задавать вопросы Джон.
– Он гулял там.
– Господи! – чуть ли не женским голосом провизжал мэр. – Он теперь наверняка будет злословить на весь город, что видел меня в таком… непристойном виде.
– И куда же он подевался? – продолжал допрос фермер.
Паромщик пожал плечами.
– Откуда я знаю? Не помню… Я его оставил на дороге, когда мэр ударился об меня и сбил с ног.
– Господи, я ничего не помню. Я не видел никакого Джека, – оправдывался мэр.
– Да, был он… рядом. Может, ушел куда, – сказал Макс. И вдруг его осенила идея. – А , может, этот дьявол Наполеон убил его?
Фермер возмутился.
– Что за чушь ты говоришь? Наполеон не мог такого сделать!
Мэр не мог понять, при чем здесь Наполеон, который жил две сотни лет назад, но если нападением французских войск можно объяснить все происходящее, то он не против новой инкарнации знаменитого императора.
– Да здравствует Наполеон! Так и скажем.
– Нажрался уже, – сказал с укором Макс. Он помнил о том, что труп Джека до сих пор не упрятан, а лежит где-то посреди дороги, и может быть обнаружен женой фермера, которая должна появиться с минуты на минуту.
– Я пройдусь, посмотрю, не случилось ли что с Джеком? Может, он успел спрятаться от твоего быка? – сказал он фермеру и направился к выходу.
– Я с тобой пойду, – поддержал идею Джон.
– Я тоже здесь не останусь! – сказал мэр.
Вскоре все трое оказались на крыльце дома. Джон увидел посреди двора тушу крепко спящего быка, тихонько подкрался к нему и снял с рога красные кружевные трусы, которые были уже разорваны в нескольких местах, но все еще не потеряли своего вида. Он засунул тряпку в карман и вернулся к друзьям, прятавшимся за невысоким забором у дома.
– Не беспокойтесь. Эта бестия теперь будет спать минимум три часа.
Фермер, паромщик и мэр направились по дороге в сторону озера. Пройдя три-четыре минуты, они увидели перед собой перевернутую тачку, кусок брезента, валяющегося на земле, а рядом какую-то груду непонятно чего – грязного и некрасивого, что оказалось трупом Джека.
Джон подошел к покойнику, потрогал ногой, наклонился и перевернул труп на спину. Действительно, это был Джек, но мертвый. Фермер почесал затылок рукой и, тяжело вздохнув, сказал:
– Да… Нам еще трупов здесь не хватало. Сердце не выдержало, что ли?
– Так у кого оно выдержит при виде твоего сумасшедшего быка? – возразил Макс. Теперь он понимал, что у него появился шанс отвязаться от трупа Джека и выйти из этой истории чистым.
– И что теперь будет? – спросил фермер.
– Не знаю. Быка судить не будут, а скорее всего отправят на мясо. А тебя будут таскать по разным инстанциям, пока не выяснится, что ты не причем.
– Так я и не причем! – возмутился Джон. – Я понятия не имею, что делал этот тип на моем поле? Может, он воровал что? Какого черта он вытащил из сарая тачку без моего разрешения? Вы же свидетели! Вы видели меня у дома, когда все это произошло! Я был вместе с вами!
– Свидетели? – завизжал мэр. – О, боже! Я не могу быть свидетелем! Я не могу быть вовлечен в это грязное дело! Увольте меня! При моей должности я не могу позволить себе подобных историй!
Максу тоже не хотелось быть вовлеченным в расследование смерти Джека. Вдруг выяснится, что причиной смерти стало утопление, а не сердечный приступ от страха, и тогда начнутся допросы, подозрения… Нет, это дело необходимо замять и побыстрее.
– Да, Джони, мэр прав. Нам не нужна шумиха. А то еще агентство по защите животных обвинит тебя в жестокости по отношению к быку, его плохом содержании и прочих лишениях прав и свобод. Ты хочешь, чтобы к тебе на ферму приехали крикливые студенты и начали протестовать против усыпления твоего быка? А тебе припишут умышленное убийство, обвинив в специальной дрессировке животного против человечества.
Джон не любил визитеров на ферме. Представив на минуту, сколько людей может быть вовлечено в расследование этой гнусной истории с Джеком, а также сердитое лицо его жены, ему стало не по себе.
– Да, вы правы. Нам не нужно разглашение случившегося. Но что будем делать с трупом?
– Что? Упрячем у тебя в навозной яме. Никто и не заметит исчезновение Джека. А если кто и будет спрашивать, пустим по городу слух, что он уехал к своей сестре в Австралию на несколько месяцев. А к лету от трупа ничего и не останется, – сказал Макс.
– Да, весьма хороший план, – согласился мэр.
– У меня в навозной яме? Нет… нет, мне трупы на ферме не нужны. Моя жена первой обнаружит Джека. Как я потом ей объясню все это?
– Тогда закопаем его в поле, прямо сейчас, – предложил мэр.
– Нет, тоже не подходит. Весной поле вспашут, и расчлененное тело с костями обнаружится снова. Нет, только не этот вариант.
Трое мужчин смотрело на грязный труп Джека в полном молчании.
– Да… – вздохнул Джон. – Не мог этот черт умереть у себя дома в кровати. Нет, нужно было ему оказаться на моей ферме.
– Дома? В кровати? – у Макса заискрились какой-то непонятной радостью глаза. – Прекрасно. Так и сделаем! Отвезем его домой и уложим в кровать. Как будто он умер у себя в доме!
– Гениальная идея! – провизжал мэр. – А нас никто не заметит?
– Нет, никто. Вечереет. Пока доедем до города, будет темно.
– План принимается! – согласились трое одновременно. – Действуем!
Вскоре небольшой пикап-трак с тремя героями в кабине и мертвым грузом в кузове направлялся в сторону города.
Соблюдая все меры осторожности и конспирации, фермер, паромщик и мэр занесли труп Джека в его собственную спальню, которая находилась на первом этаже дома. Последние годы из многочисленных комнат Джек пользовался только большой гостинной, кухней и комнатой-спальней прямо у входа в дом. Не имея постоянной уборщицы, он превратил свое место жительства в настоящий свинарник. Однако все другие комнаты были весьма опрятны, если не считать слой многолетней пыли, которая накопилась за годы неиспользования этих частей жилья одинокого мужчины.
Покойника раздели догола и уложили в кровать, а грязную одежду спрятали в кладовку, рядом со старой стиральной машиной. Проверив, не осталось ли каких следов и улик, трое мужчин в спешке покинули дом умершего.
Мэр, добравшись домой, долго объяснял своей жене, как он оказался в странной женской одежде поздним вечером, если он должен был вовремя вернуться к ужину, якобы, из большого города.
Жена Джона, увидев торчащий из его кармана лоскут красных кружев, обнаружила, что это не просто кусок ткани, а аксессуар сексуального женского белья. Ее реакция на эту вещицу была ничем не меньше реакции быка, и она с ревом и криками набросилась на мужа. Поколотив его изо всех сил, она испугалась, что могла убить собственного мужа, и потом всю ночь ухаживала за ним, как за малым ребенком, прикладывая холодные компрессы к синякам и обцеловывая с головы до ног.
Макс направился в местный бар, где пропустил несколько рюмочек виски, а потом, вернувшись домой, упал прямо на диван в прихожей и уснул крепким сном.
***
Доктор Шварц возвращался с сытного ужина, едва переплетая ноги. Никто точно не знал, сколько лет этому врачу, но многие старожилы городка знали его уже не один десяток лет. Доктор Шварц был весьма старым, полным человеком, болеющим теми же заболеваниями, что и его многолетние пациенты, поэтому он чаще говорил о своих проблемах, жалуясь на повышенное кровяное давление, отсутствие потенции, ухудшение памяти, боли в суставах и другие симптомы глубокой старости, чем выслушивал жалобы своих больных.
Кабинет доктора находился на первом этаже двухэтажного особняка, являющимся также скромной обителью Шварца. Шестидесятилетняя вдова, выполняющая обязанности секретаря, медсестры, менеджера, бухгалтера и, вообще, «девочки на побегушках» более тридцати лет преданно и безотказно помогала доктору Шварцу во всем, заботясь о нем, как о собственном муже. Однако все эти годы женщина боялась признаться доктору о своей тайной страстной любви к нему.
Доктор Шварц умел войти в доверие к своим пациентам. Увядающим от старости женщинам он говорил весьма экзотические комплименты, поэтому те с удовольствием приглашали врача к себе домой, не так жалуясь о своих болячках, как для угощения галантного мужчины завтраками, обедами и ужинами. При этом они не забывали оплатить визит врача чеком или наличными. Мужчины тоже любили поболтать с доктором, особенно когда дело касалось их сексуальной жизни. Доктор Шварц был чуть ли не экспертом в вопросах мужской потенции, хотя своими советами никому толком не помог. Он никогда не ждал, что кто-то позвонит ему, обратившись за помощью. Наоборот, он звонил сам и говорил: «Пора проверить ваш пульс и давлениие! Давненько я вас не видел. Так что, ждите меня завтра в таком-то часу. Извините, меня зовут». После сказанного он прерывал телефонный разговор, не позволяя пациенту возразить и отменить визит врача.
Проходя мимо дома Джека поздним зимним вечером, доктор Шварц заметил свет в одном из окон дома и тут же вспомнил, что его пациент не заплатил врачу за предыдущий визит. Зайти и потребовать оплату своих услуг? Почему бы и нет? После сытного ужина и нескольких стаканов вина доктор чувствовал в себе большой потенциал храбрости и уверенности, поэтому без промедления открыл калитку и подошел к входным дверям старого дома Джека. В темноте он не мог найти кнопки звонка и не был уверен, есть ли звонок в этом доме, поэтому, размахнувшись, громко постучал кулаком в дверь, которая под натиском ударов отворилась сама по себе.
– Джек! – прокричал доктор в темноту здания. – Я знаю, что ты дома! Это я, доктор Шварц!
Но в ответ – ни звука. Доктор постоял у двери минуту в ожидании, а потом вошел в дом. Он сразу же направился в сторону света, пробивающегося сквозь щель полуоткрытой двери из спальни в темный коридор.
– Джек! Я уверен, что ты еще не спишь! – сказал врач и открыл дверь в спальню. Джек лежал в кровати, под толстым пуховым одеялом. Глаза его были закрыты, и казалось, что человек погружен в глубокий сон.
– Не притворяйся! Я знаю, что ты не спишь, иначе ты бы храпел на весь дом, Джек. Меня, опытного врача, не проведешь. Ты не заплатил мне за мой прошлый визит, и если ты будешь лукавить, тебе придется заплатить мне и за этот визит тоже.
Доктор подошел к кровати, внимательно посмотрел на Джека. Он приоткрыл край одеяла, чтобы найти руку больного и нащупать пульс.
– Фе, как ты воняешь! Ты когда последний раз мылся?
Рука, холодная и твердая на ощупь, не произвела особого впечатления на врача. Он вынул из своего кожаного чемоданчика стетоскоп и начал прослушивать сердце и легкие пациента. Не услышав сердцебиения, доктор Шварц, наконец-то, понял, что его пациент мертв.
– Тьфу, ты! Умер и даже не заплатил мне за мои услуги! Я тебе что, контора милосердия? Даже умереть по-человечески ты не мог!
Доктор прошелся в гостиную, нашел телефон и набрал номер шерифа.
– Добрый вечер, господин шериф. Это доктор Шварц вас беспокоит. Представляете, этот негодяй Джек не заплатил мне за мои визиты!
Шериф Морис не мог понять, в чем заключалась экстренность такого позднего звонка от врача, услугами которого он тоже пользовался уже добрых два десятка лет. Упоминание имени Джека вернуло его в недавнее прошлое, и ему вдруг захотелось поскорее завершить любые разговоры об этом странном проблемном старике.
– Доктор Шварц, я понимаю, что это очень важный вопрос, но мы обязательно обсудим его с вами завтра.
– Да что тут обсуждать! Этот негодяй мало того, что не заплатил мне, так он еще и скончался, и скорее всего, от сердечного приступа.
– Скончался? Когда? Как? – не мог поверить собственным ушам шериф. – Я видел его сегодня утром в полном здравии.
– Так, может, утром он был еще в здравии, а сейчас я у него дома. И он лежит у себя в кровати в состоянии трупа. Когда он умер, я не знаю. Я не эксперт по трупам, я все же врач! Хотите – делайте вскрытие, но я думаю, что он умер от сердечного приступа. В его возрасте ожидать чего-то другого было бы смешно.
Слова врача звучали вполне убедительно. Шериф не сомневался, что смерть Джека была естественной. Не зря он напугал своих соседок, показавшись в их доме и притворившись мертвым. Наверное, чувствовал старик приближение кончины. Хотел разыграть бедных женщин, а сам умер в полном одиночестве.
– Так вы приедете, шериф, или как? – спросил врач. – Я здесь сидеть не собираюсь. Выпишу свидетельство о смерти и оставлю на тумбочке в прихожей. А вы уже решайте, что дальше делать.
Шерифу никак не хотелось ехать в такой поздний час в дом Джека, даже если хозяин дома был мертвый. Потом вези его среди ночи в морг. Нет, он лучше позвонит сержанту Макарони и возложит на его плечи всю возню с покойником.
– Я пошлю сержанта Макарони. А вы, доктор, можете идти домой. Веселого Рождества!
После краткого разговора с сержантом, шериф позвонил пастору Бэну.
– Привет, Бэн! Это шериф Морис.
Пастор Бэн в этот момент чуть не подавился собственной слюной. Его ноги затряслись, а сердце начало колотиться со всей силой.
– Я с… с… с…слушаю.
– Я не помешал тебе, отче? Ты молился?
– Д…да. Все нормально. Я слушаю.
– У меня для тебя новость! – торжественно произнес шериф.
– Новость? пастор покрылся холодным потом. – Какая новость? Плохая?
– Нет, не совсем плохая. Ты не волнуйся, – ответил шериф. – Джек-ворчун скончался. Доктор обнаружил его мертвым…
– О, святая Мария! Что теперь будет? – прокричал в панике пастор.
– Как что будет? Хоронить его будем. Я поэтому тебе и звоню, чтобы предупредить тебя. И чем быстрее похороним, тем лучше, а то еще воскреснет этот черт, и опять никому покоя не будет.
От слов Мориса пастору немного полегчало, но все же он не мог придти в себя от страха. Боясь разоблачения, он спросил дрожащим голосом:
– И какова причина смерти? Будете проводить расследование?
– Доктор Шварц говорит, что, скорее всего, умер от сердечного приступа. Он был постоянным пациентом доктора, к тому же неблагодарным. Не заплатил врачу за последние визиты. Какое расследование? Кто бы взял на себя грех убить такого мерзкого типа, как Джек?
– Слава тебе, Господи! – перекрестился пастор Бен. – Конечно же, завтра же займусь приготовлениями к похоронам. Похороним со всеми почестями и доблестями, хоть Джек того и не стоит.
Похороны Джека состоялись через два дня, сразу же после получения телеграммы от его сестры, что она приехать не может, поэтому разрешает похоронить брата в ее отсуствие, а также продать дом с имуществом через местного агента по продаже недвижимости. На кладбище, чтобы провести Джека в его последний путь, собралось чуть ли не все население нашего городка, словно хоронили самую известную и любимую личность этой местности. Каждому участнику этой странной приключенческой истории хотелось быть уверенным, что Джек будет надежно погребен в земле. Никто не задавал лишних вопросов друг другу, а все лишь тихо наблюдали за тем, как деревянный гроб с покойником опустили в глубокую яму и засыпали толстым слоем земли. После этого, все с облегчением перекрестились и направились в местный бар-ресторан почтить память старого и весьма нелюбимого жителя их городка, а заодно посплетничать на другие темы.
***
– Вот так и закончилась история о приключениях трупа по имени Джек, – сказал Джеральд, допивая пунш из своей кружки.
Тишина сменилась на шум: кто-то потягивался, разминая руки и ноги, кто-то стучал стаканами и кружками, а кто-то переговаривался друг с другом, обсуждая услышанную историю.
– Дядюшка Джеральд! – раздалось из дальнего угла комнаты. – А как же ты узнал об этой историии, если все дали обет молчания – не разглашать тайну смерти Джека?
– А это мой секрет! – ответил Джеральд. Прищурив глаза, он заигрывающе посмотрел на публику. – Может, это еще не вся история, а только часть ее? И участников было куда больше? Но мы оставим все, как есть, до следующего года. А теперь – всем на кухню!.. Пора завтракать! С Рождеством всех вас!
Часть 1 (1)
Часть 2 (1)
Часть 2 (2)
Комментарии