По просьбе читателей закончила продолжение истории о Джеке.
Те, кто не знаком с началом этой истории или уже забыл, кто такой Джек, читайте здесь:
Болезнь человека — это тот период, когда нужно остановиться, прекратить любую спешку и все дела, и посвятить время своему организму, потому что он взывает о помощи и ему не важны все наши планы,проблемы, обязанности, заботы. Он кричит повышением температуры и разбитостью тела: «Вот я! Твое тело! И я болею! Мне нужен отдых! Хватит мотаться. Оставь свои мозги в покое и не загружай их наукой и другой работой!» Ах, как прав ты, мой стареющий женский организм!
Первая часть о Джеке была написана в апреле 2010 года, когда я внезапно свалилась с серьезным воспалением легких. И, фактически, мое подсознание веселило меня «киношными» историями, которые я наблюдала в полудремотном состоянии в период моей болезни. Вторую часть я не планировала, но по просьбе читателей все же ее начала после некоторых колебаний. Но занятость другими делами не позволяли мне вернуться к завершению этой истории. И вот, наконец, я снова свалилась с гриппом. Температурю, хотя в целом чувствую пока что себя не так паршиво, как в прошлом году. И что остается делать в таком лежачем состоянии? Смотреть в полоток? Вот тут и вспомнилась история о Джеке. Так не пора ли ее закончить … или продолжить? Поэтому продолжаю…
ЧАСТЬ 2 (1)
Ранним Рождественским утром на кухне Джеральда и Марии Стивенсон наблюдалось настоящее столпотворение. Гости, находясь под впечатлением рассказа дядюшки Джеральда о странных приключениях мертвого Джека, обсуждали детали услышанной истории, а заодно завтракали, поглощая свежую выпечку и ароматный горячий кофе, приготовленные радушной хозяйкой дома. Никто из присутствующих не остался равнодушным к рассказу Джеральда. Сам же хозяин, прищурив глаза от удовольствия, был похож на крупного домашнего кота, гуляющего в своих заведениях, останавливаясь то у одной, то у другой кучки людей, чтобы быть в курсе всего, что обсуждалось в то утро за кухонным столом.
— Я лично не верю, что Джек умер. — сказал уверенно молодой человек по имени Леон, племянник Джеральда. – Он мог просто находиться в коме или летаргическом сне. Мне кажется, что дядюшка выдумал историю с захоронением трупа, а сам Джек оказался живой.
— Что за глупости ты говоришь? – возразила рыжеволосая внучка Татьяна, молодой врач, начавший свою практику в местной больнице. – После тех испытаний, которые выпали на долю трупа, о благополучном его оживлении и речи быть не может! Если Джек окажется живым, то это будет из мира фантастики, и эта история перестанет быть достойной нашего внимания!
— Не фантастики, а мистики. — поправил Татьяну такой же рыжеволосый парень, ее брат Серж. – И ты не права, потому что многие люди обожают мистику. Мне, например, очень нравятся фильмы о мумии. Мумия -1, Мумия-2, Мумия -3…
— Мумия -20. — перебила брата сестра. – Перестань! Нам еще не хватало Джека-1, Джека -2, Джека-3… И так далее.
— А почему нет? – возразил Леон. – Я уверен, что это еще не конец истории. И может быть Джек-2, Джек-3 и много других историй. Я лично знаю примеры, когда людей принимали за мертвых, а они оказывались живыми.
Дальше Леон начал рассказывать свою собственную историю об упавшем с какого-то там этажа человеке, которого приняли за труп, а труп оказался ходячим. Джеральд, потусовавшись в этой молодой компании, медленно перешел к другой группе гостей. Софи, тоже племянница Джека, весьма горячо спорила с Сюзанной.
— Может Джек и умер, но я уверена, что в этом городе начался период ужасов и кровавых убийств, потому что какой-то негодяй мог оказаться свидетелем происходящего, и он решил наказать участников этой истории.
— Да кому нужны эти тихие и мирные жители городка? – возмущалась Сюзанна. – Какая выгода убивать сестер или пастора Бэна? И сколько, в таком случае, произошло убийств?
— Маньяк-убийца не всегда убивает из-за какой-то выгоды. Он входит в азарт. Он в экстазе! Для него это игра в кошки-мышки, из которой он выйти уже не может. — сказала Софи. В глазах у нее появились чертики, что заметила Сюзанна. Неприятная дрожь пробежалась по коже дочери Джеральда.
— Тебе бы сниматься в фильмах ужасов. Насмотрелась всякой ерунды, а теперь выдумываешь душераздирающие сценарии. — сказала она и быстро отошла в сторону, от беды подальше.
Действительно, казалось, что Софи вошла в сценический образ леди-убийцы из известных детективных историй Агаты Кристи. Она эмоционально рассказывала слушающим свою версию-продолжение истории о Джеке.
Единственным человеком, весьма безразличным к истории о Джеке, была Мария, жена Джеральда. Наверное, она выслушала уже немало подобных историй за многие годы совместной жизни с мужем. Миссис Стивенсон следила за порядком не кухне, стараясь вовремя заваривать кофе, кипятить воду для чая и подкладывать выпечку на тарелки, которые быстро опустошались любителями сладкого. Джеральд, высушив свою большую кружку с кофе, подошел к жене.
— Ну что, дорогая, пойду-ка я и прилягу. Веселенькой удалась нам ночь.
— Иди, дорогой, но не забудь попрощаться со всеми. – Ответила Мария.
Джеральд кашлянул несколько раз, чтобы привлечь внимание публики. Разговоры прервались и затихли, и все присутствующие в доме гости обратили свои взоры на Джеральда.
— Дорогие мои, мне, старому воину, пора отдохнуть, поэтому я покидаю вас в добром здравии и веселье. Желаю всем счастья… И благополучного возвращения домой в эту зимнюю стужу… Благодарю всех, и встретимся вместе через год.
Краткая речь Джеральда вызвала некоторое недоумение среди гостей.
— Как это через год? – недоумевал Леон. – А продолжение истории о Джеке?
— Да, да! А что было дальше? – подхватили дружно все гости, присутствовавшие на кухне. – Когда мы услышим продолжение этой истории?
Хозяин дома, прищурив глаза, хитро осмотрел публику. Наверняка он скрывал какой-то секрет, с которым не хотел поделиться ни с кем, но своим взглядом и поведением еще больше интриговал своих гостей.
— А вот через год все и узнаете. — сказал он.
— Через год? Так долго ждать? – негодовала публика. – Нет, ты нам расскажи сегодня!
— Сегодня не получится. — вступилась за хозяина Мария. – Джеральд устал и нуждается в отдыхе. В другой раз.
— Тогда давайте соберемся на Новый год! – предложила Сюзанна. – Принесем с собой по блюду и устроим потлак-вечеринку.
— Да, да! Прекрасная идея! – поддержали Сюзанну присутствующие. – Собираемся на Новый год!
Джеральд был доволен, что его история вызвала такой ажиотаж среди гостей дома, а он сам обрел еще большую популярность интересного рассказчика. Поэтому он не возразил Сюзанне, а весьма радушно согласился.
— Хорошо, так и сделаем! Жду вас всех 31 декабря в семь часов вечера. Поужинаем вместе, а потом продолжим нашу историю.
История о мертвеце, действительно, обрела масштабы «нашей», так как каждый, кто уже знал ее, хотел вложить определенную лепту в продолжение рассказа о приключениях трупа по имени Джек.
Прошло несколько дней, и в последний день старого года в доме Джеральда и Марии Стивенсон снова собралось большое количество народа: родные, друзья, знакомые. Среди когорты гостей было немало новых лиц – это были друзья родных Джеральда, которых тоже пригласили на вечеринку.
Новый год все встретили шумно и весело, поднимая бокалы и рюмки, наполненные разными алкогольными напитками, соками или даже водой. В доме Стивенсонов никто не принуждал гостей поглощать традиционные шампанское или новогодний пунш, поэтому каждый был в праве выбрать свой любимый напиток. Старые настенные часы отрапортовали звонкими ударами о наступлении Нового Года. Гости дружно пообнимались, поцеловались, пожелали друг другу счастья и здоровья, и после сытного ужина вся компания расположилась в просторной гостиной.
Как всегда, Джеральд сидел в своем мягком кожаном кресле у камина. Все остальные гости расположились на диванах, креслах, стульчиках, полу. Мария позаботилась, чтобы в комнате было тепло, а также принесла достаточное количество небольших диванных подушек и пледов, на тот случай, если кому-то станет холодно.
Дрова потрескивали в камине, наполняя комнату приятным ароматом горящего дерева. Все с нетерпением ждали продолжения истории о Джеке. В комнате воцарилась тишина, а все взоры были направлены на самую важную персону – дядюшку Джеральда.
— Кха…Кха… – прокашлялся наш «оратор». – Сегодня я расскажу вам историю, но не о Джеке.
— Нет, нет! Раскажи о Джеке! – возмутилась аудитория слушающих. – Ты же обещал! Джек! Джек! Джек!
От возникшего шума у Джеральда начали побаливать барабанные перепонки. Он замахал руками и прокричал:
— Хорошо, успокойтесь! Я пошутил. Расскажу о Джеке.
Шум утих, и в комнате снова стало тихо. Редкие вздохи и покашливание присуствующих изредка нарушало эту тишину.
И дядюшка Джеральд начал свой рассказ…
***
Прошло несколько дней как похоронили Джека. Это был весьма странный период. С одной стороны, город почти вымер: многие уехали повидать своих родных и близких, воспользовавшись праздничной порой. С другой стороны, те, кто остался в городке, продолжали встречаться и праздновать, приглашая друг друга в гости на ленчи, обеды и ужины. Рождественские гирлянды и орнаменты все еще украшали дома местных жителей, как снаружи, так и внутри, и периодически можно было услышать веселые музыку и пение, доносившиеся из разных уголков города.
Судья Кроп сидел в большом кожаном кресле в просторном кабинете-библиотеке и просматривал какую-то книгу. Хотя он не страдал бессонницей, однако привык начинать свой день весьма рано. Каждое утро он тихонько опускался из спальни на втором этаже в библиотеку и проводил два-три часа за просмотром журналов, газет и чтением книг. Марго крепко спала в своей спальне и раньше десяти часов обычно не поднималась.
Тишина зимнего утра успокаивала. Часы отсчитывали секунды, разделяя спокойствие на равные промежутки времени. Судья Кроп посапывал, листая страницы книги. Прошло, наверное, не меньше часа, когда эту утреннюю идиллию нарушил какой-то глухой шум за стеной. Судья Кроп прервал чтение и прислушался. Шум доносился из соседней комнаты – небольшой конторки судьи. Дом Кропа был довольно большим, и три комнаты на первом этаже были отданы под офис, где судья принимал посетителей. Остальная часть дома была жилой. Контора имела два входа: один, со стороны улицы, был для клиентов, а другой, внутренний, через библиотеку, был для личного пользования судьи и его жены.
Кроп прислушался к шуму, который то утихал, то снова усиливался. «Наверное, Марго наводит порядок», — подумал судья, и успокоился. Он снова принялся за чтение, однако минут через пять вспомнил, что в такой ранний час его жена должна находиться в постели, а не в конторе. Если она решила заняться очередной ревизией документации, то как она могла попасть в офис, минуя Кропа, сидевшего в библиотеке? А может он уснул и не заметил, как она проходила мимо? Не могла же Марго воспользоваться входом с улицы в зимнюю стужу?
Чем больше размышлял Кроп, тем больше он понимал, что за стеной происходит что-то необычное. Он отложил книгу в сторону, медленно встал с кресла, подошел к рабочему столу и, выдвинув один из ящиков, вытянул оттуда небольшой пистолет, который, скорее всего, заржавел внутри и не был пригоден к употреблению. Тем не менее, вооружившись, судья направился в сторону офиса. Он постоял у двери, боясь открыть ее и столкнуться лицом к лицу с грабителем. А вдруг этот непрошенный гость тоже вооружен? Тяжело вздохнув, он все же нажал на дверную ручку. Дверь выдала громкий, почти душераздирающий скрежет, как будто ею не пользовались десятилетиями. Судья Кроп в который раз вспомнил, что обещал Марго смазать жалюзи этой старой двери маслом, но постоянно забывал о своем обещании.
Скрип и скрежет двери испугали пришельца и он быстро направился в сторону выхода на улицу, теряя на бегу какие-то синие папки. Хотя у Кропа дрожали колени, когда он открыл дверь и оказался на пороге одной из комнат своей конторы, все же дело было сделано: вот он, грабитель или взломщик, или вор, или… Одним словом, преступник. Судья не успел толком разглядеть лицо непрошенного посетителя, однако оно показалось ему весьма знакомым, и даже каким-то зловещим. Увидев убегающего человека, судья решительно направился в комнату, держа в руках свой старый пистолет. И тут же, поскользнувшись на одной из папок, упал на пол, головой ударившись о массивный стол. Пистолет тоже упал на пол и выстрелил, заполнив дом каким-то странным звуком, больше похожим на хлопок, чем на выстрел.
Сколько минут пролежал судья без сознания на холодном полу конторки, сказать трудно. Но очнулся он от резкого сотрясения всего тела. Он открыл глаза и увидел наклонившуюся над ним Марго в красном кружевном пеньюаре. Она держала его за плечи и усердно трясла, стараясь привести в сознание.
— Очнулся? – спросила она. – Ну, слава богу.
Судья хотел ответить ей, но страусиные перья модного пеньюара попали ему в рот и спровоцировали приступы длительного удушья с кашлем. Марго приподняла мужа и посадила в кресло, рядом со столом.
— Что все это значит? – спросила она грозным голосом. – Я пытаюсь спать, а ты устроил здесь настоящий аргамендон!
— Армагеддон, дорогая. — поправил Кроп.
— Не язви! Иначе это будет твой последний день. — входила в еще большую ярость жена судьи. – Тебе что, делать нечего, только работать среди ночи? Ты не мог подождать, пока закончатся все эти праздники?
— Дорогая, я не работал… Я услышал шум за стеной. Я подумал, что это ты, но решил проверить…
— Я? – перебила мужа Марго. – В такую-то рань? У тебя случайно не жар?
Она приложила свою пухленькую большую руку на лоб бледного судьи. Потом, как настоящий врач, сказала:
— Я так и знала! У тебя горячка! Ты простудился, пупсик. Тебе необходим постельный режим. Поднимайся, и я отведу тебя в спальню. И потом вызову доктора Шварца.
— Нет, нет, я совершенно здоров! – запротестовал Кроп. – Я видел Джека!
— Джека? – глаза Марго стали большими и круглыми, как две сырные ватрушки. – Джека? Боже мой, у тебя начались лихорадочные галлюцинации.
Судья был весьма недоволен, что его жена воспринимала правду за бред больного человека. Он продолжал протестовать.
— Нет, здесь был Джек. Настоящий Джек. Но, увидев меня с пистолетом в руках, он выбежал вон через ту дверь. — сказал Кроп и показал пальцем на входную дверь конторы.
Марго начала раздражать эта история, похожая больше на фантазию, чем реальную правду.
— Какая дверь? Она закрыта! Вот, посмотри! – Марго прошлась через комнату, потом прихожую, и дернула дверь за ручку. Дверь, действительно, была заперта. – Видишь? Сюда никто не мог войти и выйти отсюда тоже! Ты бредишь. И Джека мы похоронили буквально пару дней тому назад! Не мог же он воскреснуть?!
— Мы все воскрешаем после смерти. Так учит христианство. – весьма невнятно возразил судья. – И дверь могла захлопнуться сама по себе.
Марго решительно подошла к мужу и сказала:
— Больше никаких возражений. Ты сейчас же отправишься к себе в спальню!
Но, подумав несколько секунд, она подхватила мужа и запрокинула себе на плечо.
— Я с тобой панькаться не буду! И, как только ты окажешься в постели, я позвоню врачу.
Со своей драгоценной ношей она решительно направилась в сторону библиотеки, как вдруг услышала крик судьи за своей спиной:
— Папки! Посмотри, он уронил на пол папки с документами семейства Раяна. Джека Раяна, в том числе!
Марго резко развернулась, и голова судьи неожиданно ударилась о дверной каркас. Бум! Кроп снова погрузился в небытие. Женщина посмотрела на пол. Действительно, там валялось несколько папок, в которых хранился ряд документов, имеющих отношения к семье Джека Раяна. Она опустила вялое тело судьи на большой рабочий стол, не замечая его бессознательное состояние, подобрала старые, выцветшие от времени, папки и начала рассматривать их содержимое.
— Да, это бумаги Раянов. Завещание, многочисленные жалобы и судебные иски Джека.– говорила Марго, не догадываясь, что разговаривает сама с собой. – Не понимаю, зачем тебе понадобились эти папки в такую рань? Что ты хотел там найти?
И только теперь она заметила, что несколько выдвижных ящиков шкафа для хранения документации были открыты.
— Посмотри, в какой беспорядок ты привел офис!
Она повернулась к судье, но тот спокойно лежал на столе, не подавая звука на замечания и вопросы жены.
— Уснул! – сделала вывод Марго. – Я же тебе говорила, что у тебя жар и галлюцинации.
Она тут же подняла трубку телефона, который был предназначен для деловых разговоров, а не личного пользования, и набрала номер доктора Шварца. Поговорив несколько минут с секретарем доктора, Марго взгромоздила мужа на плечо и отнесла в спальню.
Придя в себя, Кроп почувствовал головную боль и уже не мог понять, было ли правдой все то, что произошло с ним ранним утром. А был ли это Джек или, как говорит Марго, просто галлюцинации из-за лихорадки? Или это настоящий призрак Джека преследует Кропа, стараясь отомстить судье за то, что он убил этого человека колесами своего грузовика?
***
Пастор Бэн лежал на большой удобной кровати. Он потянулся, зевнул, и сосредоточил свое внимание на доносившихся откуда-то снизу звуках саксофона. Мелодия была весьма приятной и вызывала романтическое настроение. Ах, эта Марта-проказница. Решила побаловать любимого мужчину. Бэн улыбался широко, напоминая мартовского кота.
Неожиданно в дверь спальни постучали.
— Входите! – ответил пастор слегка заискивающе.
Гость ждать себя долго не заставил. На пороге показалась круглая тень в женском кружевном пеньюаре белого цвета. Голова женщины была прикрыта такой же белоснежной вуалью.
— Иди сюда, моя снежная пышечка. – сказал пастор Бэн и довольно замурлыкал. — муррррррррр…
Белое большое круглое подошло к кровати, наклонилось над мужчиной.
— Ты хочешь меня поцеловать, котик? – спросило белое большое круглое.
— Конечно же, дорогая. Ты сегодня просто необыкновенная! – ответил Бэн и развел руки в стороны, готовясь обнять свою пассию. Она наклонилась еще больше, а потом медленно подняла вуаль.
— Святые коровы! – сказал пастор и застыл в ужасе при виде своей соблазнительницы. – Джек!
Жесткий металлический смех нежданного гостя наполнил спальню пастора. Бэн выскочил из кровати, стараясь удрать от Джека, но, перепутав двери, влетел в ванную комнату. Он закрыл дверь санузла на замок и, усевшись на унитаз, начал усердно молиться. Дверь содрогалась от ударов кулаков, а потом и ног гостя. Бум, бум, бум! Пастор Бэн дрожал от страха, весь покрытый холодным потом. Удары становились настырнее и чаще. Бум, бум, бум! Еще секунда.
Пастор Бэн открыл глаза. Бум! Бум! Бум! Страшный грохот доносился снизу. Бэн увидел себя в спальне, все еще в кровати. Он почувствовал, как холодная дрожь пробежалась по телу, а мокрая от пота пижама не позволяла ему чувствовать себя комфортно.
— Слава Богу! – сказал пастор, приходя в себя после такого кошмарного сна. Да, это был всего лишь сон. Но удары, раздающиеся снизу, были весьма реальными.
«Кого это принесло в такую рань? – подумал Бэн. – Неужели Марта забыла ключи?»
Грохот не прекращался. Пастор встал с кровати, одел свой любимый домашний халат бордового цвета с отделкой, иммитацией собольего меха, по краям.
— Иду, иду! – прокричал он. Но, кажется, его не услышали.
Он надел свои любимые тапочки, украшенные головками Мики-Мауса. Пастор Бэн обожал мультфильмы, особенно известные сериалы с популярными американскими героями. Самыми любимыми персонажами пастора Бэна были Симпсоны. Пастор не мог показывать свое неравнодушие к мультфильмам публично, но в домашних, весьма приватных условиях, он позволял себе расслабляться. Его любимая пижама пестрила изображениями Симпсонов.
Пастор поспешно спустился вниз и подошел к входной двери, которая продолжала содрогаться от сильных ударов странного нежданного гостя. Бэн открыл дверь и чуть не попал под мужской кулак. Прямо перед священнослужителем стоял весьма встревоженный паромщик Макс. Его рука все еще была поднята и продолжала ритмические движения в направлении к дверному проему, а глаза хаотично смотрели по сторонам. Было очевидным, что Макс находится в состоянии какого-то шока.
— В чем дело? Зачем нарушать покой мирных жителей в такой ранний час? –спросил разочарованный и недовольный пастор Бэн.
Макс, услышав голос Бэна, бросился с объятиями на шею священнослужителю. Из его глаз полились слезы, а рыдания заглушили слова. Поддерживать рыдающую ношу на своих плечах пастору было вовсе не легко, поэтому медленно он отступал на кухню, чтобы его утренний посетитель мог присесть и успокоиться. Изо рта Макса несло крепким перегаром.
— Да ты пьян, дорогой! Наверное, бухал всю ночь. — сказал Бэн, кривя носом и стараясь усадить паромщина на кресло у кухонного стола. – Лучше бы пошел домой и выспался.
Он взял несколько бумажных салфеток и протянул их Максу, чтобы тот вытер мокрое лицо и появившиеся из ноздрей сопли.
— Мне нужна исповедь, отче. На моей душе тяжкий грех. — наконец-то выговорил Макс, и снова разрыдался.
— Я понимаю тебя, сын мой. Нам всем необходимо исповедоваться периодически, но исповедь должна проходить в определенных условиях в определенное время, а не у меня на кухне в этот ранний час! – сказал недовольно пастор Бэн. – И не могу я исповедовать в пижаме и халате! Почему бы тебе не вернуться домой, хорошенько выспаться, а потом придти к вечерней службе, и я с удовольствием выслушаю твою исповедь?
— Не могу ждать! Потому что призрак Джека начнет преследовать меня! Он уже преследует меня!
При слове Джек у пастора Бэна возникла холодная дрожь в теле. Эпизоды страшного сна, который Бэн видел перед приходом паромщина, снова промелькнули перед его глазами.
— Святая Мария! Да что ты такое мелешь? Какой призрак? – выкрикнул пастор.
Макс, уже успокоившись немного, продолжал вытирать слезы, размазывая их по всему лицу.
— Я видел Джека собственными глазами вчера вечером… Он смеялся мне прямо в лицо!
— Чушь! Самая настоящая чушь! – не соглашался пастор. – Джек не может быть живым, мы его похоронили всего пару дней тому назад! У тебя просто галлюцинации из-за алкогольного опьянения! Делирий алкоголика!
— Я был вчера совершенно трезв, когда проходил мимо дома Джека! Это потом, после встречи с покойником, пошел в бар и напился. – возразил Макс и снова начал плакать. – Это из-за меня он утоп. А я ведь предупреждал его, я просил не шутить с водой… А теперь он мне будет мстить, что я не спас его…. утопленника…
И снова громкие рыдания заполнили небольшую кухню пастора Бэна. Священнослужитель окончательно запутался. Какой утопленник? Ведь смерть Джека наступила из-за удара газетой, которую запустил в голову покойника Даниил. Полная неразбериха! Точно бредни пьяного паромщика. Но ведь сегодня во сне он тоже видел Джека!
Постояв в нерешительности минуту или две пока Макс содрогался в рыданиях, пастор быстро выскочил из дома и побежал в сторону кладбища, находившегося рядом с церковью и жилой обителью Бэна. Белизна снега слепила глаза, а тишина зимнего утра создавала иллюзию благодати и покоя. Пастор Бэн не замечал холода, а продолжал бежать в сторону могилы Джека. Несколько раз он поскользнулся и упал, кувыркаясь на искристом снегу, но поднимался и дальше продолжал свой нелегкий путь. Наконец, добравшись до могилы, он увидел все тот же нетронутый белый снег, небольшую каменную плиту, хранившую имя покойника, и ничего более. Воронье, сидящее на большой старой акации, дружно закаркало, как бы насмехаясь на священнослужителем и его суеверием. Перекрестившись, пастор Бэн побежал обратно в сторону дома. Но когда он вошел на кухню, паромщика Макса и след простыл. Ничего не напоминало о неожиданном визитере, за исключением мокрых следов на полу в прихожей. Пастор Бэн посмотрел на свои тапочки. Они все были в снегу. Возможно, это были следы самого пастора. А где же Макс? А не было ли все это продолжением сна?
— О, Господи! – пробормотал Бэн и, почувствовав холод в теле, направился в спальню, чтобы полежать и успокоиться, все еще не понимая, что все это значит.
* * *
Наши сестры — Абигель, Эмилия и Вероникам — вышли из дома и направились в сторону центра города. Они прошли мимо дома Джека, все еще со страхом поглядывая на зашторенные окна.
— А когда же собираются продать этот дом? – спросила Эмилия.
— Не знаю. Кажется, еще не пришли официальные бумаги с Австралии. — ответила Абигель.
— Было бы хорошо, если бы дом купили наши друзья, и тогда Боб, Грег и Франк могут поселиться все вместе по соседству с нами.
Эмилия и Абигель остановились, так как обнаружили, что их сестра Вероника отстала и внимательно смотрит в окна дома Джека. В ее глазах застыл страх. Когда сестры подошли к ней, она сказала:
— Я видела призрак Джека! Он смотрел на меня из окна! – и показала пальцем в сторону окна спальни.
— Глупости! – ответила Эмилия. – Тебе вечно что-то мерещится! Трусиха!
Она взяла сестру за руку и потянула за собой в сторону города.
— Идем, а то опоздаем на ленч!
Сестры были приглашены на какое-то общественное собрание. А так как все собрания принято подкреплять пищей, то нередко люди шли на такие общественные мероприятия именно из-за возможности хорошо покушать, собрать и обсудить все сплетни, и по возможности обговорить важные деловые вопросы.
Сестры прошли уже немалый кусок дистанции, когда Эмилия спросила своих сестер:
— Кто из вас закрыл дверь?
Те пожали плечами на ходу.
— Разве не ты? – спросили обе.
Эмилия остановилась и посмотрела на Веронику и Абигель.
— Вы шутите? – спросила она грозным тоном настоящей учительницы, как будто перед ней стояли непослушные ученицы.
Вероника и Абигель чуть не столкнулись с сестрой и не сбили ее с ног. Потом обе замотали головой в стороны, что означало, что дверь никто из старушек не запер.
— А корзина? Кто взял корзину с выпечкой? – продолжала допрос Эмилия.
— Как кто? Ты! – возразили сестры.
— Я? У меня нет никакой корзины! – ответила, начинающая нервничать, Эмилия. И развела руки в стороны. – Вы видите у меня в руках корзину?
— Нет… А почему же ты ее не взяла?
Вдруг между сестрами началась настоящая перепалка. Они бранились, обвиняя друг дружку в плохой памяти, безответственности и других грехах человечества. Поругавшись минут пятнадцать и потеряв немало энергии в ссоре, они наконец-то замолчали.
— Необходимо вернуться домой и забрать корзину. Мы не можем придти на совещание с пустыми руками, тем более, что мы обещали принести сладкое к кофе. – решительно сказала Эмилия и, не дожидаясь ответа сестер, повернулась и направилась в сторону их дома.
Хотя сестры понимали, что они теперь опоздают на совещание, однако возражать не стали. Эмилия гордо шла впереди, а Вероника и Абигель мелкими шагами догоняли ее, пыхтя как паровозы.
Наконец-то они добрались до дома. Эмилия остановилась и резко повернулась к сестрам, столкнувшись с ними и чуть не упав на тротуар от удара. Спас ее от падения небольшой забор спереди дома.
— Вы стойте здесь, а я сама пойду за корзиной. — сказала она тоном строгой учительницы, которой никто бы не стал возражать. – И никуда не отходите, чтобы потом мне не пришлось искать вас. Вот здесь у порога и стойте.
Женщина подошла к крыльцу и увидела, что входная дверь слегка приоткрыта. Это не было сюрпризом для нее: сестры вечно забывали закрыть входную дверь, надеясь, что кто-то из них уже закрыл. А так как воров в городе не было, то оставить дверь незапертой было не так страшно и опасно. Эмилия вошла в дом и направилась на кухню. Большая корзина с выпечкой стояла на кухонном столе, дожидаясь своих хозяек. Женщина взяла весьма тяжелую ношу и уже была у двери, когда услышала какой-то подозрительный шум, доносившийся из подвала.
Подвальная комната хоть и была частью жилого помещения, однако всегда использовалась как склад всякого хлама и ненужных вещей. Сначала там хранились некоторые вещи, принадлежавшие родителям Джека, потом его сестре, но после продажи дома Джек отказался от старого хлама, а сестры боялись выбрасывать эти вещи, думая, что когда-то сестра Джека все же появится в их городке и заберет кое-что с собой. Постепенно они сами начали складывать в подвал все то, что им было жалко выбрасывать из-за сентиментальной связи с прошлым. Любой владелец антикварного магазина позавидовал бы коллекции вещей старушек. Но были периоды, когда в подвал не ступала нога человеческая месяцами, а то и годами.
Эмилия вся напряглась, но не испугалась. Она редко испытывала настоящий страх, отличаясь от своих сестер мужественностью и решительностью. Поэтому она поставила корзину на пол, а сама быстро побежала на кухню и, заметив небольшую сковороду, на которой она обычно жарила яичницу, Эмилия схватила этот чугунный кухонный «инструмент» и вернулась к двери, ведущей в подвал.
Прислушиваясь к шуму внизу, женщина заняла исходную оборонительную позицию, будучи готовой и к нападению, если придется это сделать. Вскоре послышались шаги по скрипучим ступеням, что свидетельствовало о том, что незваный гость покидал подвальные покои. Эмилия подняла сковороду и приготовилась к нанесению удара.
Прошло несколько томительных секунд ожидания. Старая дверь распахнулась и на пороге появился… Джек. Он держал в руках небольшую деревянную шкатулку, покрытую пылью времени-старости. Дневной свет прихожей слепил глаза, поэтому Джек не увидел Эмилии, стоящей у входа в подвал. И вдруг раздался глухой звук: Бум! А за ним прихожую заполнил резкий металлический звук, чем-то напоминающий звон колокола. Это чугунная сковорода, ударившись о голову мужчины, вылетела из рук Эмилии и упала на пол. Тело мужчины тоже повалилось прямо у ног Эмилии, внося свою лепту звука в «симфонию» шума. Финальным стал грохот, созданный ударом деревянной шкатулки о пол, которая выпала из рук Джека при его падении.
Сестры, услышав шум в прихожей, поспешили во внутрь дома. Но увидев бездыханное тело их «мертвого» соседа на небольшом коврике в прихожей, они тут же лишились чувств и упали по обе стороны Джека, дополнив композицию тел на полу. Эмилия какой-то период времени стояла неподвижно, справляясь с шоковой реакций от встречи с пришельцем с того света. Увидев лежащих на полу сестер, она наконец-то пришла в себя.
— Вероника! Абигель! – прокричала она. – Вставайте! Нужно вызвать полицию!
Она опустилась на колени перед одной сестрой, потрясла ее, похлопала ладонями по лицу, потом те же манипуляции повторила на второй сестре, но ее действия не имели должного эффекта. Дрожащими руками она сняла трубку телефона и пробовала набрать номер полиции, но пальцы не слушались, гудок то прослушивался, то снова терялся. После нескольких безуспешных попыток связаться с органами правопорядка, Эмилия направилась к выходу. Заметив на ходу приоткрытые глаза Вероники, она сказала, точнее приказала:
— Никуда из дома не выходить! Сторожите тело Джека. Я скоро буду.
Вероника, увидев лежащее рядом тело мужчины, снова потеряла сознание.
***
Шериф Морис сидел в своем любимом черном кожаном кресле, забросив ноги на рабочий стол, и с интересом смотрел любимый фильм о Джеймсе Бонде. Он так увлекся приключениями супер-шпиона, что не заметил, как в его кабинете появилась Эмилия. Женщина, постояв минуту или две в ожидании, решила прервать наслаждение офицера Мориса и выкринула:
— Добрый день, шериф Морис!
Шерифом передернуло, ноги машинально опустились на пол.
— Так можно и до сердечного приступа довести человека. – сказала он. – Здравствуйте!
Заметив, что Эмилия одна, без сестер, он весьма удивился. Ему не доводилось видеть сестер друг без дружки.
— Что случилось? А где ваши милые сестры?
— Они лежат в прихожей рядом с трупом Джека.
— Джека? Вы в своем уме? – выкрикнул полицейский. – Мы же его похоронили на днях. Какой труп?
Он хорошо помнил всю церемонию похорон, поэтому исключал любую возможность существования Джека. Явно у этой женщины какая-то проблема с психикой.
— Я тоже так думала. Но сегодня он был в нашем доме, и я, кажется, убила его по-новому.
— Что за чушь! Невозможно убить мертвеца заново.
— Правильно. – ответила Эмилия и растералась в своих догадках, как в их доме мог оказаться Джек, которого они похоронили и который не может быть живым, а значит, его невозможно убить.
Минута молчания начала раздражать Мориса.
— Я думаю, дорогая Эмилия, вам необходимо отдохнуть. Эта суматоха праздников действует многим людям на нервы. Наверное, вы переутомились.
— Нет, я чувствую себя вполне хорошо. Но я переживаю за своих сестер. Я оставила их там, в прихожей, рядом с живым трупом Джека.
— Опять вы об этом Джеке! Да забудьте вы о нем! Он не может быть живым.
— Я не знаю, что думать. – ответила женщина. – Вот поэтому я попрошу вас пойти вместе со мной и выяснить этот вопрос.
— Нет, никуда я не пойду, — возразил Морис. – Вот вернется сержант Макарони с патрулирования улиц и я пошлю его к вам, чтобы он все проверил. А у мне необходимо закончить ряд дел, тем более, что скоро уже перерыв на ленч.
— Вот у нас и поедите, — сказала Эмилия. – Мы и так уже опоздали на совещание, так что, почему бы вам не отобедать у нас?
Шерифу не очень хотелось идти в дом сестер и расследовать все эти бредовые истории с Джеком, но он любил стряпню старушек, и подумал, что жевать сандвичи с ветчиной, которые приготовила ему жена, не самое приятное дело, когда можно сытно покушать в гостях у сестер. Поэтому, закрыв полицейский участок, Морис в сопровождении Эмилии направился к служебному автомобилю . Ему захотелось прокатать женщину с включенными сиренами–мигалками, показав жителям городка свою «служебную» занятость, но вскоре Морис передумал: зачем создавать «много шума из ничего», если он не верил рассказу Эмилии.
Пока одна из сестер ехала домой в полицейском автомобиле, знакомая нам уже троица кавалеров, Боб, Франк и Грег, спешили к дому сестер. Женщины никогда не опаздывали ни на одно общественное мероприятие в городе, и многие люди шутя сверяли по ним часы. Опоздание в пять-десять минут трое старых друзей могли еще принять и понять, однако прошло больше получаса, а сестры так и не появились. Заболеть все три одновременно не могли, но их отсутствие свидетельствовало о том, что произошло что-то неожиданное и неординарное. Поэтому, не дождавшись завершения общественного собрания, мужчины поспешили к своим подругам.
Вероника и Абигель очнулись к тому времени и, посидев несколько минут в прихожей прямо на полу, поднялись и прошлись в гостиную. Там они хлюпнулись в мягкий диван, все еще приходя в себя и боясь сказать слово. Когда же они поняли , что их любимая боевая сестра Эмилия отсутствует, как и отсутствует тело Джека, они в панике начали мотаться по дому в поисках женщины. В таком расположении духа их застали три старых друга. Ничего толком не объясняя, сестры бросились в полицейский участок. Они хотели заявить о пропаже их сестры, как и о пропаже тела покойного Джека.
Пока пятерка героев шла в сторону центра города, к дому сестер подъехала полицейская машина. Эмилия и шериф Морис вышли из автомобиля и направились в дом. Входная дверь была не запертой, корзина с выпечкой все еще стояла у входа, но ее содержимое значительно уменьшилось. Было очевидно, что кто-то уже угощался сладким пока хозяев не было дома. Эмилия прошлась в прихожую, потом на кухню, но присутствия сестер не обнаружила. Да и тело Джека тоже исчезло, как и в первый раз. Позвав Абигель и Веронику, женщина была в полной растерянности. Она чувствовала неловкость, что привела полицейского на место «преступления», когда все участники «преступления» исчезли в неизвестном направлении. Оправдываться и выдвигать теории перед шерифом Эмилия не хотела и не могла. Подумав, она пришла к выводу, что, скорее всего, встреча с Джеком ей примерещилась, а сестры, не дождавшись Эмилию, пошли на совещание. Она знала, что на старости лет многие люди страдают провалами памяти, и хотя не замечала такие проблемы за собой, однако, всякое может быть.
Шериф Морис, был готов рассердиться за ложный вызов, но он помнил, что основной целью его визита было пополнение организма питательными веществами, поэтому удобно расположился на кухне и ждал пока Эмилия накроет стол.
Две другие сестры с тремя кавалерами спешили в полицейскую конторку, когда на центральной улице увидели прогуливающегося, как на подиуме, сержанта Макарони. Молодой полицейский патрулировал центр города, или просто тратил свое рабочее время на осмотры витрин, короткие разговоры с редкими прохожими и периодическое заглядывание в кафе-ресторан к милашке Бетси на чашку кофе с пончиками. Все пятеро начали говорить о необходимости вмешательства органов правопорядка из-за существующей опасности для их пропавшей сестры. Сержант Макарони ничего не мог понять толком: выкрики женщин и мужчин слились в один надоедливый резкий шум. В конце концов, он предложил всем пройти в полицейский участок. Лучше спихнуть это дело на самого шерифа, чем быть втянутым в непонятно что.
Мориса на месте на оказалось, так как он находился в доме сестер и объедался. Макарони пробовал связаться с ним по рации, но связи не было. Полицейский автомобиль тоже отсутствовал, поэтому сержанту пришлось воспользоваться своим личным автомобилем. Он с трудом усадил сестер и их друзей в машину, и вся гурьба направилась в другой конец города, где жили женщины. Каково же было разочарование сержанта и его пассажиров, когда у дома старушек они увидели полицейский автомобиль, а довольная рожица самого шефа мелькала за кухонным окном. Вскоре, собравшись все вместе на кухне, небольшая компания известных нам жителей этого славного городка пила кофе и поедала сандвичи и сладкое, приготовленные тремя сестрами. О Джеке никто не вспоминал, стараясь забыть его, как забывают темное загадочное прошлое.
***
Доктор Шварц, улыбаясь и мурлыча как старый кот, медленно шел по тротуару по направлению к дому одного из своих пациентов. Сегодня утром ему пришлось подняться на ноги слишком рано: позвонила встревоженная жена судьи, сказав, что ее муж умирает от лихорадки с галлюцинациями. Доктор Шварц прекрасно понимал, что если у человека появляются галлюцинации при высокой температуре тела, значит дела весьма плохи, поэтому поспешил исполнить свой профессиональный долг. Он застал Кропа в весьма странном состоянии: температура тела была в норме, к затылку был приложен кулек со льдом, а сам больной пробовал рассказать о своем утреннем видении, но его жена постоянно перебивала и называла историю мужа сплошным лихорадочным бредом.
Осмотрев пациента, Шварц не нашел ни одного симптома простуды. Но, увидев шишку на затылке, пришел к выводу, что у судьи сотрясение мозга из-за ушиба головы. Очевидно больной просто поскользнулся и упал, а все его галлюцинации являются последствиями травмы. Доктор настаивал на госпитализации судьи, но тот категорически отказался, ссылаясь, что в домашних условиях он выздоровеет быстрее. Для доктора такой исход событий был неплохим источником дополнительных визитов, за которые он будет вознагражден определенной суммой.
После вкусного завтрака в доме судьи доктор Шварц направился к себе домой, а точнее в свой частный кабинет, который был расположен на первом этаже особняка врача. Его преданный секретарь и помощник Элис приводила в порядок какие-то бумажки, счета и другую мелочь, которыми заполнены многие небольшие конторки, в том числе частные кабинеты врачей. Доктор собрался почитать свежие газеты, но Элис протянула ему небольшой листок бумаги.
— Вот, новый вызов. Адрес я успела записать, а имя прозвучало как-то невнятно.
— А кто звонил? И что случилось? – спросил доктор.
— Не знаю, но голос был весьма странный. Может, простуда. — сказала секретарь. – Судя по адресу, это недалеко… Кажется, это дом трех сестер. Я сейчас проверю по картотеке…
— Не нужно. — остановил ее Шварц. – Я хорошо знаю этот город. Все же не Сан-Франциско.
Он посмотрел на адрес, подумал о чем-то и сказал:
— Да, это три сестры. Это их адрес. Пожалуй, я пойду к ним прямо сейчас.
Доктор Шварц направился к выходу и у двери добавил:
— На ленч меня не ждите. Скорее всего, перекушу у сестер.
Элис кивнула головой, а на глазах выступили слезы. Она так старалась приготовить своему дорогому боссу шепардский пирог, а он снова будет обедать у кого-то из своих пациентов. Что ж, ей придется поглощать свое кулинарное изделие в полном одиночестве.
Не успев отойти несколько метров от своего дома, Шварц вздрогнул от резкого звука тормозов. Рядом с ним неожиданно появился небольшой старый грузовик, дверь кабины распахнулась и из нее вывалился почти на доктора фермер Джон.
— Ну, старина, вы даете! – возмутился доктор Шварц. – Вы меня чуть не убили!
Он тяжело дышал, приложив правую руку к своей широкой груди.
— Прошу прощения, доктор, но срочно нужна ваша помощь! – прокричал фермер чуть ли не в ухо врача.
— Не кричите! Мне еще не хватает стать глухим от вашего крика. Надеюсь, ваша жена не рожает.
— Жена? Да нет, у нас нет с ней секса уже несколько лет… Откуда тут дети возьмутся?
— Логично. – сказал Шварц. – Тогда к чему такая суматоха? У меня уже есть срочный вызов!
Фермер Галушко перегородил собой дорогу врачу, не давая ему пройти.
— Доктор, прошу вас, помогите. Старина Макс серьезно болен.
— Макс? Тот, что лодочником работает?
— На пароме!
— И что же с ним случилось? Опять надрался до белой горячки? – спросил подозрительно врач.
— Надрался он уже после того, как… Для успокоения. — ответил Джон.
— Какого успокоения? А что было до того? – слова фермера уже начинали раздражать Шварца. Он хорошо знал Макса как любителя «горючего» и, хотя редко видел его пьяным, все же не исключал, что однажды паромщик перепьет лишнего.
— Вчера вечером Макс видел Джека!
— Какого еще Джека? Причем здесь Джек?
— Того самого, которого мы похоронили на днях! Джека Раяна, ворчуна. Он возвращался домой, когда чуть не столкнулся прямо в центре города с ходячим трупом.
Доктор внимательно посмотрел на фермера: нет ли у того горячки? А может и фермер пьян? Спокойно и рассудительно он сказал Джону:
— Послушайте, Джек мертв и мертвее быть не может. А вашему другу Максу что-то примерещилось после его очередной попойки. Делириум…. Делириум…
Шварц старался вспомнить вторую часть латинского названия белой горячки. Джон, услышав иностранное слово, которое показалось ему весьма страшным, спросил:
— Это смертельно, доктор?
— В некоторых случаях смертельно.
Фермер схватил доктора за рукав пальто и начал усердно трясти:
— Доктор, помогите! Макс сегодня утром пришел ко мне сам не свой. Я не помню, когда в последний раз видел его таким бледным и перепуганным. Я дал ему для успокоения немного виски, но долго не мог придти в себя. Моя жена послала за вами, а сама возится с ним, успокаивает.
Менять свой маршрут в сторону старой фермы доктору Шварцу никак не хотелось.
— Дорогой, вам тоже не мешало бы успокоиться. У меня срочный вызов. Я не могу его отменить. А после вызова я подъеду к вам. А пока что возвращайтесь домой, и постарайтесь уложить лодочника спать.
— Паромщика. – перебил врача Джон.
— Да, я так и сказал. – продолжал Шварц. – Никакого алкоголя. Лучше дайте ему аспирина от похмелья. Я перезвоню вам перед своим визитом.
— Спасибо, доктор! Будем вас ждать! – сказал счастливый Джон и крепко обнял врача.
Дождавшись, когда фермер на своем грузовике исчезнет с поля зрения, доктор продолжил путь к знакомому нам дому трех сестер. Всю дорогу он сосредоточенно старался вспомнить латинское название белой горячки. «Делириум… дели…делириум… деме… деменция… дели… деликатесум…деликатесус… делириус….дели… индиум…»
Доктор Шварц проходил мимо дома Джека, когда заметил, как кто-то задернул шторы в одном из окон. Странно, кто бы это мог быть. Мужчина остановился в размышлениях, продолжая смотреть на дом покойника. Возможно, это был кто-то из родных Джека. А, значит, в таком случае, почему бы не зайти на минуту и не потребовать оплату за два визита врача, которые Джек не оплатил. Шварц видел рядом с домом старушек полицейский автомобиль, поэтому был уверен, что, если сам Морис не звонит ему, значит экстренной ситуации в доме сестер нет. Поэтому он решил зайти сначала в дом Джека.
Каково было удивление врача, когда прямо над входной дверью он заметил номер дома, указанный в записке о вызове. Странно, кто нуждается в доме покойника в помощи врача? Доктор Шварц решительно постучал в дверь.
Прошло около минуты, когда дверь открылась и на пороге показалась фигура, от вида которой Шварц опешил. Перед ним стоял сам Джек. Все тело врача моментально покрылось холодным потом, ноги подкосились, и на какой-то момент дыхание остановилось. Шварцу хотелось быстро развернуться и уйти, но у него не хватало сил это сделать. Он все еще стоял у двери, полный удивления и страха.
— Ну… Ну… Ну, ты даешь, Джек! Ты же меня чуть не убил своим таким появлением.
— Каким таким появлением? Я же не голый перед тобой стою!
— Лучше бы ты был голым, чем жи…- не договорил Шварц.
Мужчина в двери, действительно, был копией Джека, на лбу которого синела большая шишка.
— Проходи! – скомандовал он врачу. – Дело есть.
Врач повиновался, и тут же в прихожей повалился на небольшое кресло у тумбочки с зеркалом.
— Так можно умереть от сердечного приступа… Это невероятно… Ты же мертвый.
— Я не мертвый. — возразил Джек. – Я воскрес. Ха-ха-ха!
Громкий зловещий смех залил комнату, проникая под пальто Шварца как острые колючки.
— Этого не может быть. Мы же тебя похоронили. Это…э…это невероятно. Я ведь выписал тебе свидетельство о смерти.
Джек наклонился над все еще перепуганным врачом:
— Я не был мертв. И теперь я тебя буду судить за врачебную ошибку. За то, что ты и вся эта братия похоронили меня живьем! – грозно сказал он.
— О, боже! Этого не может быть! – едва проговорил Шварц.
— А кто, по-твоему, с тобой сейчас говорит? Призрак? Привидение?
— Нет, нет… я, конечно, не верю в призраки, но … это… это невозможно.
Джек не давал доктору опомниться.
— А теперь слушай меня внимательно. Если ты не хочешь публичного скандала и огласки твоей грубой врачебной ошибки, ты аннулируешь свидетельство о смерти и сообщишь об этом в полицию – так и скажешь, что ошибся, что ты видел меня живым, потому что я вызывал тебя сегодня на дом. У меня голова разбита.
Доктор закивал головой:
— Да, да, конечно. Так и скажу. – после паузы он спросил. – А кто же тогда похоронен?
Джек наклонился к уху врача и сказал:
— Никто. – он посмотрел по сторонам, стараясь убедиться в отсутствии посторонних слушателей. – В гробу никого нет. Я вылез оттуда, когда меня отнесли на ночь в церковь. Ха-ха-ха!
От холодного пота тело Шварца трясло, как от лихорадки. Он тяжело дышал и, казалось, что он сам скоро станет трупом.
— Я согласен. Я все сделаю. Кстати, откуда у тебя на лбу такой кровоподтек?
— Упал, ударился. Я тебя сюда не за этим вызвал. — сердито ответил Джек. – А теперь уходи, и никому ни слова, пока не оформишь все документы, как положено. Иначе я тебя мертвецом сделаю. Понял?
Доктор Шварц уже еле удерживал мочу, так он сильно испугался. Ему хотелось поскорее уйти из дома бывшего покойника, что он и сделал, попрощавшись с хозяином. Он был в таком страхе, что даже не заметил у дома старушек все еще стоящий полицейский автомобиль.
Доктор поспешно направился в свой офис, забыв о паромщике Максе, о Кропе, и думая только о том, что сам чудом не оказался жертвой преступления воскресшего из мертвых Джека. Ему хотелось побыстрее закрыться у себя в кабинете, выпить немного коньяка и полежать на диване перед тем, как он сможет выполнить обещанное Джеку и направится в полицейский участок.
* * *
Весь день пастор Бэн находился под впечатлением своего кошмарного сна и визита Макса. Он готовился к вечерней службе, но никак не мог сосредоточиться над выполнением своих ежедневных заданий, а периодически обессилено садился на кресло или лавочку в церковном зале и задумывался о происшедшем. Очнувшись, он падал на колени и усердно читал молитву. Немного успокоившись, пастор Бэн снова принимался за дела до очередного наплыва страха и переживаний. Давно он не испытывал таких странных неприятных ощущений.
Неожиданно в зал почти вбежали, а не вошли, сестры вместе со своими кавалерами.
— Пастор Бэн, нам необходимо исповедоваться… и поговорить с вами на очень … странную тему. – обратилась к священнослужителю Эмилия.
— Да, нам всем нужно рассказать вам одну невероятную историю. — поддержали сестру другие женщины, а за ними и мужчины.
В церкви стало очень шумно и трудно было понять, кто о чем говорит.
Пастор Бэн был весьма удивлен появлению такой группе людей, явно озабоченных каким-то важным серьезным событием.
— Я понимаю ваше желание, но я не смогу исповедать всех до начала службы, так как осталось слишком мало времени, а мне нужно завершить еще некоторые дела. — ответил он не совсем убедительно. С одной стороны, его разжигал интерес. С другой стороны, он не терпел спешки в исповедовании своих прихожан.
Он не успел закончить свой ответ, как в дверном проеме показался фермер Джон, поддерживая своего друга Макса и почти втаскивая его во внутрь зала.
— Отче, срочно нужна ваша помощь. — прокричал он пастору. – Макс сойдет с ума, если вы ему не поможете. Доктор Шварц не смог придти, а мой друг умирает!
Все посмотрели на новоприбывших и в полном недоумении ждали объяснения случившемуся. Пастор Бэн тоже не мог понять, что происходит, тем не менее ответил:
— Джон, сын мой, присядь. Буквально через несколько минут мне нужно начать служение, но после него я обязательно поговорю с вами.
Он вспомнил утренний визит Макса, и вдруг волна неприятной дрожи пробежала по его телу.
Прошло пять или семь минут, когда в зале церкви собрались жители городка на вечернюю службу. Обычно люди приходили послушать проповеди пастора Бэна, который был специалистом в публичных выступлениях – профессиональным спикером, а заодно узнать новости, посплетничать, и нередко причаститься к кофе со сладостями, которым угощала всех прихожан Марта в воскресенье, по праздникам и иногда в другие важные дни городка.
Всю службу пастор Бэн нервничал и спешил, что никому не мешало на самом деле, так как среди прихожан были известные нам герои, с нетерпением ожидавшие разговора со священнослужителем. К большому удивлению Бэна, сегодня он увидел тех прихожан, которые появлялись в церкви только два раза в год – на Рождество и на Пасху: судья Кроп с молодой женой, Макс, Джон редко появлялись в церкви пастора. Доктор Шварц пришел с опозданием, но его лицо выражало явную тревогу и озабоченность. Кивками головы он показывал пастору в сторону двери, ведущей в небольшую конторку Бэна. Врач явно хотел поговорить с ним о каком-то срочном деле.
Время пролетело быстро, и после окончания службы в церковном зале все еще оставались известные нам герои, когда все остальные прихожане покинули церковь и ушли домой. Мистер Попкин тоже сидел в самом дальнем углу здания, внимательно наблюдая за публикой. Он собрался уходить домой, когда заметил прямо у алтаря двух знакомых, Макса и Джона, с которыми его свела судьба при столь странных обстоятельствах неделю тому. Он знал, что эта пара друзей очень редко посещает церковь, если вообще посещает, поэтому его насторожило появление двух мужчин. Мэр видел, что оба чем-то весьма озабочены, и это еще больше разжигало интерес Попкина.
Вся гурьба героев направилась к пастору Бэну, фактически, не давая ему пройти и прижимая его все ближе и ближе к алтарю. Почти все без исключения твердили, что у каждого срочное дело и необходимо поговорить. Увидев столпотворение вокруг Бэна, доктор Шварц понял, что тайного разговора с пастором не будет, и он не успеет предупредить отца о появлении Джека. Может это и к лучшему, подумал доктор, так как до сих пор был в шоке от встречи с воскресшим покойником. Ему было весьма тяжело осознавать, что он сделал врачебную ошибку и принял Джека за мертвеца. Шварц развернулся и быстро направился к выходу.
Пастор Бэн не мог понять, что происходило с толпой его прихожан. Наконец-то он выкрикнул:
— Дорогие сестры и братья! Попрошу терпения и соблюдения порядка! Всем тихо! Я сказал: тихо!
Толпа умолкла и все внимательно посмотрели на пастора. Он продолжил:
— Я понимаю, что у вас всех есть важное дело ко мне, но попрошу вас стать в очередь, чтобы я мог выслушать каждого. Итак, сестры Эмилия, Абигель и Вероника, вы будете первыми.
— Почему это они первыми? – прокричал Джон. – У нас дело срочное. У нас человек погибает.
Он толкнул в спину Макса, показывая всем гибнущего друга. Несчастный вид паромщика, действительно, вызывал немало жалости и сочувствия. Тем не менее, этого было недостаточно, чтобы пустить его вне очереди. Толпа опять зашумела. Но в это время Макс разрыдался и упал на колени прямо в проходе между рядами лавочек. Он ударялся головой об пол в поклонах и кричал:
— Мне нужно срочно покаяться. Из-за меня Джек погиб! Он утонул из-за меня, а теперь его злой дух преследует меня. Аааа…
У каждого из находившихся в зале людей по телу пробежала холодная болезненная дрожь. Даже пастор Бэн при упоминании имени мертвеца задержал в страхе дыхание и боялся пошевелиться.
— Как это утонул? – послышался резкий молодой голос из-за колоны в дальнем углу церкви. Все повернули головы в сторону голоса. Даниил, прятавшийся все время в тени и наблюдавший за героями, вышел из своего убежища и храбро заявил. – Это я убил Джека! Газеткой!
В зале раздались возгласы удивления. Макс тоже замолчал и подозрительно посмотрел на парнишку.
— Дани, сынок, ну, что ты такое говоришь? – вступилась за сына Марта, которая тоже все это время находилась в зале и следила за происходящим. – Не выдумывай.
Ей не хотелось, чтобы сына называли убийцей, поэтому ее материнский инстинкт сработал мгновенно и она всеми силами старалась защитить своего ребенка.
— А я не вру! – заупрямился Даниил. – Это я бросил в Джека ролик газеты и убил его.
— Дани, ты еще ребенок! Ты не можешь быть в кругу взрослых, когда мы обсуждаем вопросы, которые тебя не касаются. – выкрикнул почти в панике пастор Бэн. – Немедленно покинь наше совещание.
— Конечно же, мальчик не виноват. — вступились за подростка Эмилия, одна из сестер. – Он не мог убить Джека, потому что Джек убился сам.
— Да, да, да… – подтвердили сестры Вероника и Абигель. – Он сам убился.
— Простите, как это сам убился? – вмешался в разговор судья Кроп. Он был уверен, что сестры говорят неправду.
Ответила самая храбрая из сестер, Эмилия:
— Он упал с лестницы в нашем доме.
— А что он делал в вашем доме? – спросил пастор Бэн.
— Упал или вы его толкнули? – не утихомиривался судья.
— Никто его не толкал! Он пришел к нам дом без приглашения и устроил скандал. – дрожащим голосом ответила Эмилия.
— Я хотела его пырнуть ножом, но Эмилия мне не позволила. — добавила Вероника.
— Так вы хотели его зарезать? – удивился пастор Бэн.
— Они не могли его зарезать, потому что он попал под колеса нашего автомобиля! – громко заявила Марго, которая тоже не хотела быть в стороне обсуждаемого вопроса. – Правда, пупсик?
Судья Кроп чуть было не подавился слюной от услышанного признания его второй половины. Марго ударила его кулаком по спине, дожидаясь от мужа подтверждения ее слов. Но тот боялся открыть рот.
— Он сегодня немного не в себе. У него утром была горячка с галлюцинациями. – объяснила Марго молчание мужа.
— Тьфу, ты! – прокричал Джон. – А я чуть из-за этого дурака не убил Наполеона! Как же Джек оказался на моем поле прямо недалеко от дома, если он покончил жизнью у сестер?
— Какого Наполеона? – закричали все. – Кто такой Наполеон?
— Как кто? Мой бык! Только я никак не пойму, как же мертвец мог бегать по моему полю до того, как его убил Наполеон?
Пастор Бэн, как и все остальные, запутался от услышанных версий гибели Джека.
— Постойте, погодите! – сказал он. – Такого быть не может. Как бык мог убить Джека, если он уже был мертв.
— Я же говорю, что утоп он! Я видел как он утонул у меня на глазах! И я в этом виноват! – прокричал Макс.
— Старина, а может ты ошибаешься? Может, померещилось тебе все это? Вот и наш дорогой мэр может подтвердить, что ты не убивал Джека. Он же был свидетелем гибели этого негодяя, из-за которого у нас у всех теперь будет сердечный приступ. Мистер Попкин! Разве не говорю я правду? – спросил он у сидящего в дальнем углу мэра, который весь этот период времени «дебатов» был всего лишь наблюдателем. Когда фермер Галушко обратился к нему с вопросом, он моментально почувствовал боль в сердце, и уже сожалел, что не ушел домой вместе с другими прихожанами.
— Я… я… – не знал как начать Попкин. – Не знаю… Я не помню.
— Что значит, ты не помнишь? Ты ж своими голыми ягодицами моего быка разозлил до каления! Это из-за тебя он набросился на Джека. – начинал злиться Джон.
— Что? Голыми ягодицами? Мэр? – зашумела толпа.
— Ну, да! А кто бегал по моему полю голым?
— Это неправда! Неправда! – завопил мэр. – Точнее, это правда. Но у меня не было выхода. Это все из-за этого красного ажурного белья! Оно висело на поручнях моей яхты…
— Красное ажурное белье? – вмешалась громовым криком Марго. – Ты украл мое красное ажурное белье, которое я не могла найти после поездки в город? Негодяй. Развратник!
Она с кулаками набросилась на мэра, но все удары пришлись на судью, который старался предотвратить столкновение двух уже почти врагов.
В зале поднялся ужасный шум. Все кричали что-то, доказывая друг другу свою правоту версии гибели Джека. Казалось, что еще минута, и в церкви начнется настоящая групповая драка.
Вдруг входные двери с грохотом открылись и холодная струя морозного воздуха подействовала отрезвляюще на ругающихся в зале людей. Все моментально замолчали и посмотрели в сторону дверного проема. И… О, ужас! Они увидели силуэт весьма большого полноватого мужчины. Хотя в церкви был полумрак и лицо странника у двери невозможно было разглядеть, все присутствующие в зале без сомнения узнали в нем их бывшего жителя городка.
— Ха-ха-ха! – прозвучал резкий, зловещий смех.
— Джек! – прокричали сестры и остальные герои. Марта прижалась к Даниилу, а судья Кроп быстро упрятался за спиной своей жены. Вероника и Абигель упали бесчувственно на пол, создавая грохот в зале. Это отвлекло внимание присутствующих всего на несколько секунд, и они повернули головы в сторону упавших женщин. Еще секунда, и ночной призрак в дверном проеме так же неожиданно исчез, как и появился.
— Что все это значит? – переспрашивали друг друга наши герои. Каждый был в определенной степени шока от увиденного. Первым опомнился пастор Бэн.
— Дорогие мои друзья! Братья и сестры! – обратился он к присутствующим. – Предлагаю всем пройти в мой дом и обсудить случившееся в закрытой обстановке. Мы имеем дело с весьма серьезным случаем проявления нечистой силы, и чем быстрее мы примем важные меры по борьбе с этой силой, тем у нас больший шанс победить ее и обрести покой в наших душах и жизнях.
Комментарии