Александр Плитницкий — Елена Березовская
Письма со Святой Земли
Июльское канадское утро, весьма прохладное в этом году. И я, в своем «рабочем» уголке, уютном и тихом, под открытым небом – любуюсь восходящим солнцем. Аромат цветущих лилий, радостное щебетание воробьев, шелест листьев – мир и покой утреннего блаженства. О чем еще можно мечтать?
Я открываю почтовый ящик электронной почты: кто вспомнил обо мне сегодня? Кто желает мне доброго дня, и кому пожелаю я в этот ранний час?
Горячий напиток какао согревает меня изнутри, а солнечные лучи ласкают мое лицо и руки – тепло, приятно, необыкновенно.
«Моему уважаемому другу и коллеге, доктору Елене, дай Вам Бог здоровья и достаток, и да сопутствует удача, куда бы ни ступала ваша нога!
Воистину я преданный друг Ваш. Вот так живёшь и не знаешь, что завтра случится на земле нашей, но меня очень затронуло Ваше желание узнать о происходящем сегодня у нас, не с газетных строчек и телевидения, а от реальных людей, которые живут здесь – на Святой Земле.
Рассказать хочется о многом, ведь не один год я живу в этих краях. С чего начать – не знаю: все, что остается в памяти, остается не зря – значит, важно это помнить. Со временем мы забываем многое из того, что казалось нам важным когда-то. А что остается? У каждого по разному: у кого много боли, у другого — радостные моменты, у третьих – еще что-то. Я ничего не хочу забыть, а рассказать Вам все теперь, сейчас, если Вам это интересно.
Вот хотя бы свежий случай…
А шли мы с приятелем июньским утром, пока Солнце не поднялось, и жара не превратила наше холодное пиво в тёплое шампанское. Шли мы по улице Аленби в Тель- Авиве мимо огромной, как мир, синагоги, в сторону моря. Вы когда-либо отдыхали у берегов Средиземного Моря? Если нет, то я Вас приглашаю к нам в гости.
Шли мы медленно, смеясь и вспоминая разные эпизоды нашей случайной в этой стране жизни. Почему случайной? Потому что никто из нас не планировал оказаться здесь. День был субботний, когда автобусы не заполняют своим гулом мостовые, а мимо проносятся случайные машины и редкие»цадики» на велосипедах. Господи! Ну, почему на автобусе нельзя, а на велосипеде можно? — Не знаю! И оставим это на совести хасида и его велосипеда.
Мы шли, проходя мимо редких открытых витрин небольших магазинчиков, где, казалось, можно купить всё — от авторучек до женщин. Холодное пиво помогало утолить жар души и жажду желудка, но всего лишь на миг…
— Хорошо жить!,- Сказал приятель, проходя мимо большого здания, где творилась молитва.
— Веришь ли ты в Бога? – «нечаянно» спросил он, заранее обдумывая мой ответ.
— Конечно!, Если бы не «он», разве было бы у меня такое «еврейское счастье»?
Он не понял иронии.
— Но ты не молишься ему. Ты не ходишь каждый вечер в синагогу и каждое утро не стоишь у амвона.
— Да! Я не могу похвастаться этим, но я отмаливаю грехи ваши.
— Как это? Отмаливаешь? – Он внезапно остановился, проезжавший мимо «цадик» на велосипеде и не ожидавший такой внезапной остановки, врезался в моего знакомого.
Нет! Он не ругался. Он молился за нас. За то, что он был не на тяжёлом мотоцикле, а на всего лишь на лёгком велосипеде. Молился за то что все остались целы.
— А этого я не успел отмолить!
Улыбка, растянутая до ушей, вынудила засмеяться всех, а могущественная сила пудового кулака приятеля была направлена на выправление погнувшегося руля.
Мы помогли подняться человеку с земли, нашли его большую широкополую хасидскую шляпу, которая при падении полетела как маленький вертолёт и упала на мостовую.
— Наим меод!,- проговорил тот.
— Всё будет хорошо! — ответил я.
Отряхиваясь от пыли, мы сели на какую-то тумбу у здания.
— Прошу вас! Помолитесь. Вам станет легко, к тому же сегодня большой миньян.
А ведь, действительно, сегодня – праздник: Шабат.
Мы вошли в синагогу к концу молитвы. Мой знакомый выглядел немного странно в ермолке, но терпеливо ждал конца молитвы. А затем был накрыт большой стол. И раввин освятил еду, а вместе с ней и день, который даровал Бог. Он пил вино из серебряного бокала, а мы пили холодную водку, закусывая специями и селёдкой.
Равин еще раз прочёл молитву о тех, кто попали в теракт два дня назад. И обо всех погибших за эту святую землю.
И снова выпили все, почтив память погибших. И почему- то мы стали понимать друг друга лучше чем когда-либо. А ведь каждый говорил на своём языке.
Мой друг сказал: «А ведь когда- то придет мир и на эту землю! Разве нет?»
И странный ответ прозвучал: «Друг мой! Как только будет подписан мир между нашими странами, то придет конец не только нам, но и всей земле. Так написано в Священных Книгах. Поэтому нет покоя нам ни днём, ни ночью. а жить мирно можно и без мира на бумаге, но уважая друг друга.»
Мы вышли из синагоги. Солнце уже поднялось довольно высоко. На ступенях сидел маленький человек и что- то бормотал про себя.
— О чём он? — спросили меня. Я подошёл, сел рядом, и услышал, что этот человек говорил на идиш. Он сидел и, как старый граммофон, хрипел, качаясь в такт: » Ой !ва вой! Ой ва вой! Вей из мир! Вос хот геворн мит ди инд! (Горе мне ! Что сталось с евреями!)
Мы не знали идиш и попросили проходившего мимо старика перевести услыщанное. Тот повернулся к нам и ответил что-то неприветливое, без улыбки на лице, и исчез за углом.
Казалось, что так было хорошо всего несколько минут тому, и вдруг совершенно другие эмоции. Мы тихо направились в сторону моря…
Ваш Александр»
Я давно уже допила какао, закусывая кусочком свежего хлеба, и снова перечитала письмо. А потом написала ответ:
«Уважаемый Александр,
Благодарю Вас за столь интересное письмо-рассказ о вчерашнем случае из Вашей жизни.
Я не верю в то, что события в этом мире происходят случайно. И Вы не случайно оказались в Израиле, как и я не случайно оказалась в Канаде. Вы знаете, Канада хоть и не считается святой землей, но в воображении многих людей, которые здесь не были, она кажется Клондайком.
Вспомните героя-бандита известного американского «ковбойского» фильма «Золото Маккенны»: он хранил клочок бумаги с картинкой кабаре в Рио-де-Жанейро, где выступали длинноногие красотки. Он искал золото индейцев, чтобы попасть в этот город развлечений и разноцветных карнавальных иллюминаций. Это было его «бразильское счастье».
Ваше «еврейское счастье» выглядело совершенно по-другому, чем мое «канадское счастье», но это должно было быть Счастье, каким мы его себе представляли. Мечтать о счастье и желать счастья – это норма человеческой жизни.
Да, жить в мире и согласии можно и без всяких соглашательств и договоров на бумаге. Главное, хотеть этого всем сторонам, от кого зависит этот мир.
Всего Вам наилучшего в Вашей жизни. Пишите.
Елена»
Большие карие глаза лайки смотрели на меня с нежностью и заботой, а мокрый черный нос касался моего колена. Она ждала меня, чтобы пройтись по парку и посмотреть на Мир. Солнце медленно поднималось ввысь. День продолжался, заполняясь событиями…
* * *
На смену прохлады пришла жара, и уже не хотелось сидеть во дворе. Палящее солнце старалось проникнуть даже в самый маленький уголок, упрятавшийся в тени поникшей листвы. Ветер высушивал последние капли влаги на траве, которую я так усердно поливала рано утром. И я вспомнила рассказы о хамсине – жгучем, жарком южном ветре, несущем пыль и песок. Хамсинов в Канаде нет, однако сухой горячий ветер заставлял поскорее закрыть все окна и двери и упрятаться в прохладном доме. Открыв электронный почтовый ящик, я снова читала письмо от друга.
«Добрый день, мой светлый друг Елена!
Хотелось написать о случившемся раньше, но как-то не получалось. То ли пробовал осмыслить происшедшее, подавляя в себе немало негативных чувств и эмоций. То ли не хотел огорчать Вас. Но сегодня расскажу с прискорбием Вам о том, что случилось в нашем зверинце!
Почему зверинец? Это будет Ваш вопрос, и я отвечу Вам с болью в душе, что 1 июня, во вторник, в обычный рабочий день, когда ничто не предвещало трагедию , да и только трагедию, а вообще что-то плохое, когда все спешили куда-то: кто на работу, а кто просто выпить чашку кофе с приятной девушкой, произошло что-то ужасное… Всех облетела весть, что появился в Израиле новый вид терроризма – бульдозерный! Вы слыхали о таком?
Не знаю, можно ли считать этого безумца нормальным человеком. Но, если ему выдали водительские права для такого вида транспорта, то по идее он должен быть нормальным человеком. Но этот шахид на полном ходу врезался в стоявшие в ряд автомобили, в которых находились люди. В итоге несколько убитых, и 44 человека в тяжелом состоянии!
Вы не представляете, что там творилось! Это было месиво автомобилей и людей. Двое полицейских пытались вырвать руль у этого сумасшедшего водителя, но только подоспевшему солдату-резервисту удалось сделать это, убив террориста из пистолета полицейского.
Люди по всей стране говорят о храбрости этого героя и вспоминают его поступок с благодарностью. Но от правительственной верхушки благодарности не прозвучало. Об этом человеке никто не вспоминает. Зато портреты убийцы на страницах журналов и газет и на экранах телевизоров во всех странах мира, в том числе и Израиле… Кто важнее: убитый террорист, погубивший и покалечивший жизнь несколькольких десятков людей или живой скромный герой, который предотвратил еще большую трагедию и спас жизнь нескольким десяткам других людей?
Но теперь вернёмся пару лет назад, когда солдаты отказывались выгонять поселенцев из посёлка Гуш-Катиф, конная полиция делала своё «чёрное» дело. Сколько молодых людей уехали в США, в Германию, в Канаду! Они не хотели защищать ту страну,в которой их выгоняли из дома.
Это видел и об этом знал весь мир. О гуманности молчали…
Когда- то в президента Рабина попала пуля. Никто толком не знает, откуда она и кто стрелял, но нашли больного «фанатика», который на самом деле не знал, что такое пистолет и как с ним обращаться.
После Гуш-Катифа премьер Шарон получал инсульт за инсультом, проводя свою жизнь в почти вегетативном состоянии. Но как для Рабина, так и для Шарона, пропели заупокойную молитву. Живой человек, хоть и в тяжелом состоянии, а его почитают за мертвого…
Вот такие контрасты в нашей жизни. Боже, пощади нашу бедную землю и избавь ее от криков помощи!
Добрый мой ангел! Мой старый друг доктор Елена, я прошу вас, прочитайте мое письмо и расскажите о случившемся другим, и пусть хотя бы еще один человек знает о бедах и заботах наших.
С глубоким уважением,
Александр»
Я сидела, задумавшись, несколько минут. Контрасты, противоречия есть в жизни каждого человека, каждой страны. Но я представила тот ужас, который пережили люди в тот момент, когда на них наползал огромный бульдозер, кроша и раздавливая под тоннами веса все, что попадалось на его пути.
В Канаде жизнь кажется спокойной. Но только кажется… Я запомнила слезы и страх в глазах моего маленького сына, когда он смотрел по телевизору «живой репортаж» с Нью-Йорка 11 сентября 2001 года. Ему тогда исполнилось 11 лет. Он прижимался ко мне, едва сдерживая рыдания, и я чувствовала боль внутри него за происходящее, пусть не в Канаде, но на той же планете, на которой мы все живем.
Я работаю в самом центре Торонто в известной больнице – Mount Sinai Hospital (Больница Синайской Горы). Поликлиническая часть больницы, где я провожу большую часть рабочего времени, находится в угловом высотном здании, где сосредоточены многие важные государственные организации, участвующие в экономическом и финансовом руководстве страны. А напротив – Дом Парламента, которые раньше я могла видеть из окон кабинета, пока меня не перевели в другой конец поликлиники. После террористических атак в США многие люди были обеспокоены возможными терактами в Торонто, тем более, что все каналы Аль-Каиды вели в Канаду. И лучшей мишени для террора, чем этот участок города, не найдешь.
Однажды вся больница была закрыта и многие отделы эвакуированы, потому что кому-то взбрела в голову идея позвонить в полицию и сказать, что в внутри здания упрятана бомба. Мне повезло в тот день: я находилась вне больницы, совсем недалеко, и мне даже не пришлось возвращаться за сумкой и другими вещами. Но мои коллеги и другие сотрудники рассказывали о том, что они пережили, когда больницу оцепили военные и полицейские, и никто в тогда не знал, действительно ли в помещении упрятана бомба или это был неудачный розыгрыш какого-то непутевого «шутника». Как оказалось позже, бомбы не нашли, а звонившего вычислили довольно быстро. Наша больница является неотъемлемой частью еврейской общины и еврейской истории Торонто, хотя работают в ней не только евреи, но люди других национальностей. Однако любая тревога, пусть и ложная, о возможном теракте вызывает у всех нас немало неприятных чувств и эмоций.
Один раз все же мне пришлось пережить состояние «угрозы теракта», когда я ехала в метро. Хуже всего, в метро деваться некуда! Переполненные вагончики, когда все возвращаются домой, являются неплохой мишенью для массовых террористических актов. Люди спокойно едут домой, уставшие, сонные. И вдруг поезд останавливается и по радио объявляют: «Всем немедленно покинуть вагоны. Угроза теракта. Немедленно покинуть вагоны!»
Толпы людей, и слава богу без паники, хлынули потоком на платформу, а дальше по эскалатору и лестнице вверх, в помещение станции. На улице настоящая канадская зима со снегом и жутким морозом, хотя такое в Онтарио бывает редко. Кругом полиция: в одном из вагонов якобы упрятана бомба. А народу прибывает все больше и больше: не пробраться ни к выходу, ни к телефонной будке – набито, как в селедка в консервной банке. Счастливчики пробуют дозвониться к родным, близким и знакомым, стараясь упросить хоть кого-то, чтобы подобрали в такую метель и отвезли в нужном направлении. Обещали автобусы для перевозки людей к конечной остановке метро, где многие пассажиры делают пересадку, но из-за плохой погоды общественный транспорт как-будто вымер. А ведь это был день рождения моей дочери, и мы планировали поужинать в ресторане всей семьей!
«Не нужно подкладывать бомбу в вагончик метро, — подумала я. – Достаточно посеять тревогу, скопить тысячи людей в таком вот тесном помещении, где и повернуться невозможно, и тогда…» От такой жуткой мысли мне стало не по себе, страх пронзил меня, что если мне такая мысль пришла, то она может придти в голову любого ненавидящего людей и жизнь идиота. Мне хотелось поскорее вырваться наружу, на свежий воздух, подальше от этой переполненной пассажирами станции метро. И как на зло, я забыла свой сотовый телефон дома в тот злосчастный день. К счастью, стоявший рядом мужчина увидел в моих глазах такую скорбь и печаль, что тут же предложил свою помощь – свой сотовый телефон, чтобы я могла связаться с мужем. Потом, с трудом, я выбралась наружу, прошла метров сто, подальше от этого столпотворения, и , дрожа от холода, ждала своих на обочине дороги.
Прервав воспоминания о том, что случилось со мной в тот зимний вечер, я решила написать ответ моему другу.
«Здравствуйте, добрый друг Александр!
Да, спокойно читать Ваше письмо невозможно. Общество состоит из людей, которые по сути почти все нормальные люди (за исключением небольшого количества больных), которые якобы желают добра, счастья, процветания друг другу, проповедуя политику гуманности, демократии, равноправия. Но почему-то с раннего утра на экранах телевизора первыми идут репортажи о массовых или зверских убийствах, гибели людей на дорогах, крушениях, землетрясениях, наводнениях: где и сколько погибло, и чем больше, тем дольше про это можно говорить. Коммерция!
Прогноз погоды начинают не с процента солнечной погоды, а с процента облачности и дождей. «Сегодня ожидается двадцать процентов осадков». Почему не сказать: «Сегодня ожидается восемьдесят процентов солнечной погоды!»
В поступке солдата-добровольца никто ковыряться не будет, потому что он остался жив. А вот на вымышленном анализе поступка террориста можно создавать книги, кинофильмы: и какое тяжелое у него было детство, и как его «окружающая среда» вынудила быть жестоким и агрессивным, и как в нем зарождалась ненависть к людям, и как его, «несчастного», в конце концов убили, не соизволив вести с ним переговоры и уговаривать оставить руля в покое. И вдруг герой-спаситель превратится в виновника того, что этого террориста не повязали, не посадили в тюрьму, не провели длительное расследование с бесконечными судами, не дав при этом заработать сотням журналистам, адвокатам и другим людям. Показухи не будет!
Дай Бог, чтобы такое больше не повторялось! Ведь у каждого из нас, живущих на этой земле, есть дети, родители, родные и близкие люди, друзья, хорошие знакомые. И никого из них не хочется терять преждевременно!
Держитесь, мой друг!
С уважением, Елена».
* * *
Наша переписка оборвалась. Александр был сплошным комком боли, негативизма, несчастья. В его личной жизни было очень много проблем, поэтому в душе накапливалось слишком много горечи-желчи, с которой ему трудно было совладать. Он не мог смотреть и принимать радость и счастье других людей, потому что сам страдал почти до безумия. Есть люди, которые в периоды своего несчастия не могут воспринимать положительно счастье других людей.
Не знаю, чего ожидал от меня мой собеседник. Скорее всего, он хотел видеть во мне воинствующего человека, который поддержит его идеи борьбы и противостояния, который будет сочувствовать, и осуждать виновников, из-за которых страдает Александр. Но как женщина и мать я пацифист – я сторонник мирного решения вопросов без осуждения воинствующих сторон.
Последнее письмо Александра даже нельзя назвать письмом – какой-то всплеск разочарования в нашей переписке, а, скорее всего, во мне. Больше писем со Святой Земли не было. И на этом заканчивается наше совместное произведение…
ВЕРНУТЬСЯ в Блог Др. Елены Березовской
Комментарии